Их одели в лохмотья, пинали ногами,
С оскорбительным смехом вели по миру.
Лишь немногие их провожали глазами:
Что смотреть, коль они не пришлись ко двору.

Не пришлись… И плевали им вслед на дороге,
Ослепленные рьяной печатной строкой.
Что, мол, нам? Не боимся ни черта, ни бога.
Старый мир мы ломаем могучей рукой.

Все снесем, уничтожим, отправим в отвалы.
Без сомнений, как клятву, твердя вновь и вновь:
«Для народа другие нужны идеалы,
Так зачем эти Вера, Надежда, Любовь?»

А они уходили все дальше и дальше,
Скорбно спины согнув… И людская душа
Обрастать начала лицемерием, фальшью,
Честь и совесть упали в цене до гроша.

Доброта, человечность вдруг стали не в моде.
Жизнь разменной монетой пошла по рукам.
Уничтожили жалость к живому, к природе,
Отнеся «милосердие» к бранным словам.

И когда звук шагов растворился в тумане,
А хулителей толпы ушли на покой,
Содрогнулся народ той стене из обмана,
Что воздвиг он своею могучей рукой.

Что же людям осталось? Пустыня и камни.
В голых стенах блуждает испуганный зов.
Как же хочется, чтобы опять утром ранним
Возвратились к нам ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ!