И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой,
И я немел от боли и бессилья
И лишь шептал: "Спасибо, что живой".
В. Высоцкий


Народе мій, до тебе я ще верну,
як в смерті обернуся до життя
своїм стражденним і незлим обличчям.
Як син, тобі доземно уклонюсь
і чесно гляну в чесні твої вічі
і в смерті з рідним краєм поріднюсь.
В.Стус

    Один начинал творческий путь с блатных песен, хотя сам не сидел. Другой – чуть ли не всю жизнь проведший в лагерных застенках, писал стихи высочайшего интеллектуально-художественного уровня, достойные Нобелевской премии. Они – одногодки, оба родились в 1938, оба – январские. 6 января в селе Рахнивка на Винничине родился Василь Стус. 25 января в Москве – Владимир Высоцкий. Обоим в этом году исполняется по 70 лет. Серьёзные юбилеи, однако. Вот только никто из них не дожил до этих своих юбилеев. Первый погиб в сентябре 1985 в бараке особого режима политзоны «Пермь-36». Второй умер на пять лет раньше – 25 июля 1980. Эти «пятёрки» и «нули» магически завораживают. И людей, склонных к мистике, заставляют усматривать во всём некие нумерологические феномены – как в жизни, так и в смерти. Хотя, в принципе, причиной смерти и Стуса и Высоцкого можно считать избранную ими профессию, диктующую стиль, образ бытия. Они были Поэтами в самом высоком, жертвенном значении этого слова. Самосожжение – вот синоним их недолгих, но ярких жизней.

    Горько осознавать, но такова участь всех выдающихся личностей: травля при жизни и – возвеличивание после смерти. Потому что всегда они – не такие, они – инакомыслящие, выламывающиеся из привычных узких рамок, в открытую бросающие вызов обществу с его ущербной моралью.
    Конечно, сравнение этих двух великих сыновей своего времени напрашивается само собой, и не только по причине рядом стоящих дат рождений.  
     Если говорить о прижизненной славе, то тут Высоцкому повезло несравнимо больше – его знали, чтили, боготворили. Но – не издавали, замалчивали, не упоминали в прессе, чинили всяческие козни.  Как и Стус, сборников своих поэтических произведений при жизни он не увидел. Смерть только подчеркнула величие этой неприкаянной души.
    История не любит сослагательного наклонения – что было, то прошло, но как же хочется представить себе Владимира Семёновича, дожившего до наших дней! Сколько бы ещё ролей сыграл, сколько песен и стихов написал бы! Но самое интересное – его реакция на исторические пертурбации: распад Союза, образование СНГ, бандитский капитализм, глобализацию и т.д. Зная активный общественный темперамент Высоцкого, можно с уверенностью ска-зать, что в стороне от перемен он бы не остался. И по-прежнему руководствовался бы строками своей программной песни «Я не люблю». Помните? «Пусть впереди большие перемены – Я это никогда не полюблю!» «Это» - цинизм, насилие над личностью, ложь, ханжество, предательство, то есть всю ту грязь, захлестнувшую «новое» общество. Да и вообще – был бы Высоцкий Высоцким, был бы легендой и героем, если бы спокойненько дожил до глубокой старости!? Ответ очевиден. Зная его характер, - легко и конец предугадать – таким как он всегда и во все времена не светит умереть с благодушным выражением лица, в своей тёплой постели. В свете открывшихся после его смерти фактов, можно только спасибо сказать друзьям и врачам, постоянно вытаскивающим его с того света. Но это состояние перманентного самоубийства не могло длиться долго. «Кто кончил жизнь трагически, тот – истинный поэт…» Да, «…концы поэтов отодвинулись на время», благодаря достижениям медицины, но такие как он, уходят на взлёте, на нерве – чтобы горлом кровь! Иначе – зачем жить?!

Может, кто-то когда-то поставит свечу
Мне за голый мой нерв, на котором кричу…

    В отличие от диссидента Стуса, диссидент Высоцкий смог, успел докричаться до всего Советского Союза, да что там, до всего мира! В его распоряжении были голос, была гитара, бобинные магнитофоны, кино и театр, столица Москва, гастроли всесоюзные и гастроли во многих зарубежных странах, и ещё – некое бесшабашие, преодоление всех внешних и, в особенности,  внутренних преград. То состояние, как сейчас говорят, «без тормозов». Наверняка вышеперечисленные причины – основные, по которым его опасались трогать партийные бонзы.
    Что было в распоряжении Василя Стуса? Да практически ничего, кроме бумаги, карандаша, собственной памяти и – друзей. Давайте вспомним основные моменты его биографии. Они, конечно же, показательны.
    Несомненно, греет душу то, что Стус фактически наш земляк: в 1939 году родители перебрались в Сталино (Донецк), а спустя год, забрали сюда и детей. Так что детство и юность Василя прошли на Донбассе. В 1954-59 гг. учился в Донецком педагогическом институте, а после службы в Армии, учительствовал в Горловке, работал литредакто-ром в газете «Социалистический Донбасс» («Донбасс»).
   Первые его стихи появились именно в донецкой периодике. Потом – в 1963-65 гг. учёба в Киеве в аспирантуре Института литературы. Несанкционированные литературные вечера, выступления-протесты против арестов в среде украинской интеллигенции – Ивана Дзюбы и Вячеслава Черновола. Таким образом, приговор был подписан: отчисление из аспирантуры, и далее – «классика жанра»: чтобы добыть деньги на существование, Василь Стус работает то в стройбригаде, то кочегаром, то на строительстве метро, то научным сотрудником Государственного исторического архива Украины, то редактором в отделе техинформации  Министерства строительных дел.
    1972 – первый арест: 5 лет лагерей особого режима и 3 года ссылки: Мордовия и Магаданская обл.асти, золото-добывающая шахта. После освобождения – несколько месяцев на свободе и в мае 1980 – 10 лет лагерей особого режима и 5 лет ссылки за участие в Украинской Хельсинской Группе: Кучино Пермской области, откуда живым он уже не вернётся. «Гениален» диагноз-приговор Стуса, вынесенный тюремными врачами – «патологически правдив». Системе не нужны были такие «ненормальные» люди, расшатывающие её устои, следовательно – уничтожить!
    Задумаешься – и волосы на голове шевелятся от беспредела и несправедливости: на дворе заканчивался 20 век, а по тюрьмам в лучших традициях сталинского 1937-го сгнивали аристократы человеческого духа. Ещё бы немного – несколько лет, может быть даже и года бы хватило, дотянул бы Василь Стус до горбачёвской перестройки, вышел бы живым из застенков. И судьба этого несломленного героя по-другому повернулась бы. Увидел бы он собственными глазами плоды борьбы своей – независимое государство Украину. Да вот только, опять же, зная его бескомпро-миссный характер, понимаешь, что такие люди из когорты борцов за справедливость, долго не живут. Разве стал бы он молчать, видя, в какую яму лжедемократы ведут Украину?! Разве не ныло бы от тоски за державу его больное сердце? Не стал бы он молчать, а посему вполне возможно, постигла бы его участь Георгия Гонгадзе или Вячеслава Черновола…

...Усім нам смерть судилась рання,
бо пізня суджена мета.

    В череде предположений хочется выдвинуть и такое: а могла ли где-нибудь произойти встреча Высоцкого и Стуса? Ведь Высоцкий бывал с концертами и в Донецке, и в Киеве, более того, отец его родом из Киева, по сей день прожи-вает в нём его родня. Но если учесть, что практически всю свою сознательную жизнь Стус был изолирован от обще-ства, то факт этой встречи равен нулю. Возможно, они и слышали что-то друг о друге, но – только слышали, не более.
    В отличие от прижизненной и посмертной славы Высоцкого, возвращение из небытия Василя Стуса началось года этак с 1989, когда 19 ноября его тело из лагерной могилы перевезли в Украину и перезахоронили на Байковом кладбище в Киеве. И хотя уже вышло семитомное собрание его сочинений (с какими потугами, с какой кровью!), хотя ему устанавливаются памятники и мемориальные доски, его именем называются улицы, его изучают в школьной программе, всё равно путь его к сердцу украинского читателя долог, замедлен, потому что есть признание, но зачастую нет понимания. Впрочем, подобный «хрестоматийный глянец» грозит и Высоцкому. Сомнений нет: Высоцкий и Стус навечно вписали свои имена в историю своих эпох. Но такова цена поэтов за бессмертие: они становятся символами прошлых и будущих поколений соотечественников. И живыми – для немногих, пропускающих их творчество через свою душу.  

Александр Товберг

(Написано дек. 2007,  Опубликовано в «НГ»  янв 2008)