Детский рисуночек. Вон возле почты
белый щенок по-дельфиньи лопочет.
Мама – учётчица. Папа – штамповщик.
Что оно значит – когда-то пойму…
Каждому листику настежь открыта
бездна души без маржи и профита.
Небо – мучное и снежное сито –
манну рассеивает по холму.

Боги! Хочу! Прямо в сердце картинки!
В радугу с определённым артиклем!
Львы и жуки там уже поутихли:
видно, как храбр мальчуган в труселях.
Шашки блестят драпировкой Френеля.
Спячку медведь затянул до апреля.
Солнце отскакивает от макрелей
в лужице, лунную плешь веселя.

Здесь ведь пропажи моей не заметят.
Мне б, уподобившись меткой комете,
пломбу сорвать с опечатанных петель –
и… как вот этот фломастерный луч.
Мама меня понимала, пока я
тявкал на птиц, домовых отвлекая.
Только познал красоту Зазеркалья –
понял, что волчий билет неминуч.

…Тухлой белухой толкусь на кровати,
словно алкаш затянул афтепати.
Мало глазам утонуть в бутирате –
сердце исходит на пик забытья.
Счастье одно – перемаранный листик
с домом и садиком без закулисья.
Влиться живьём или испепелиться –
то уже вряд ли дилемма моя.