Искусство поступка


Человек — это то, что он избирает для себя. “Благодаря чему человек вообще видит то многочисленное, что он видит?” — вопрошает Мартин Хайдеггер. Кто он – исполнитель воли, реальный носитель? Средство в игре внешних и внутренних сил? Экспериментальная площадка для инопланетян? Форма инобытия трансцендентального? Мыслящий дух жертвует самим собой. И в этом процессе он стремится к самосохранению. Но такое самопожертвование осуществляется во имя обязанности перед матерью-природой.
Татьяна Куликова взорвалась поэзией. Она ярко, стремительно, озорно и “нахально” распахнула своё “зеленое окно”, и её микрокосм повел себя странно: “время-пространство” столкнулись  лбами. Так бывает на стыке столетий, даже тысячелетий, наверное.

Поступок первый . Расширение времени

Это поступок экзистенции.

       Я раздвигаю локтями время,
я разжимаю его зубами.

Распахнулась щель, т.е. стала не-щелью? Явилась женщина-творец, само-Галатея. Она бросает в вечность (а человечество уже поменяло свой ракурс созерцания вечности) кусок шагреневой кожи. Время набухает. Восток и Запад сливаются, как в древней культуре. Зачем же щель загоняет Татьяну в пространство? Почему? Ведь это не мелочь, что небо и земля под и над, в ней и с ней. Такое высказывают не в “стишке” (скромно, но со вкусом...), а в поэме, и высказывается это....  королевой — не рабой!


Поступок второй. Самопознание


Я сама себе — закон:
                 На рифму уроню не яд — слезу.

Почему поэт не устает искать в себе? Почему в быту раздражает поиск “я”-концепции прилюдно, а в поэзии — нет? Скорее, потому что голый поэт (или полунагой, как у Т. Куликовой) — это не стриптизер. Он не эпатирует публику, если не делает этого сознательно или от отчаяния.

  Жаль, ощущение неповторимо —
где-то людские слышны голоса.

Ведь Татьяна не любит ристалища и корриды, и поэтому её обнажённость — “незащищённость детская”, где припорошенность снегом — это не сединная умудренность, а желание быть прощённой обещанным, верой, улыбкой, слезой. Как идти на суд? “... с в вещами или нагой и босой?” Выход за свои границы, чтобы не ощущать тела, поставив цель: закалять душу.

Поступок третий. Послание будничности

Быть или казаться, дилемма прошлого. Искренность — её решение. Желание казаться не ушло, и ладно. Это артистичность натуры. Она-то и есть первопричина целостности, когда текст становится дискурсом — взволнованой, экспрессивной, почти устной речью.

        Усилие. Улыбочка опять.
Ну как? Довольны?

В рамках непосредственного легко принять “виток за жизнь”. И поэтесса исполняет интермеццо повседневной жизни. Её маргинальность кроющаясяся в эмоции, пульсе, бегстве от абсурда, одновременно выступает и антимаргинальностью:

          Все! Не могу! Ослаблен нерв неверья,
и клочья серые летят как перья
     птиц, потерявших крылья налету...

   Такая принципиальная невписанность в серое повседневье становится не поражением, а победой. Вкрапления обыденности не снижают постоянного пафоса. Вот уж кто чужд описательности, соблазнительной конкретики, к которой призывают самозванцы-учителя от поэзии, так это Татьяна Куликова!

    В противоборстве двух начал
тебе так трудно, дочь моя.

Казалось бы, это речь священника, обращённая к кающейся грешнице на исповеди. Но здесь мать обращается к дочери, а может быть к себе:

И подставляю руки я
                Под сваи дома — твой причал.

А как иначе?

Поступок четвертый. Творение истины

Думается, что пародийный дар Татьяны Куликовой ещё только в зародыше. Поиск истины совершенно естественен в оценке других. В этом сущность общения, а особенно, творческого, а  выпукло — художественно-образного. Есть досужее суждение, что пародии пишуться с налёта. Да, если они являются реакцией на значимый момент общения. Особенно, если этот момент задел за живое.
“Туманно поле Куликовой!”—
обронил однажды один поэт, и полилась красивая, страстная, но завуалированная филиппика.

Туман рассеется (обещание)
И вдруг — два стебля, как пожатье рук
(приглашение к примирению)
Светло на поле Куликовом (гнев, доказательство)
Убедила!

Истина рождается, а рождение — мука. Поэтесса в мольбе, сколько горячего мощного желания (а значит, программирования) в её философских поисках:

                 Прошу: пусть будет луч длинней,
а тень моя — короче...
                      Но здесь — побольше светлых дней
                                                даруй мне, Отче!

Истина — это любовь, на берегах её светло. Истина — это зло черней чернухи.
Истина — это небо, которое рождает слово, а из слова (а не слов!) возводится дом, создается целый мир, мир совокупной души. Как многолика истина! Поэтесса дарит её нам своими стихотворными  шедеврами,среди которых особое место занимают миниатюры или микростихи. Этот раздел  воспринимается как книга в книге. Его отчётливая эзотерическая сущность высвечивает особым светом философию всего сборника – поиск-творение истины.
                                    Снимаю с яблока живую кожуру.
                                     Оно так беззащитно.
                                     Почти как я,
                                     Когда с меня сдирают
                                     Гадежду, радость и мечту.

                                     На солнечной стене тень розы.
                                     И стебель горд, и нежны лепестки.
                                     Она увяла. Тень ее жива.

                                     На широкой ладье зимы,
                                      Ветровых бригантинах весен,
                                     Огневой каравелле лета
                                      И на дегких каноэ осени
                                      Я уплываю в годы.

Трагизм истины принимается поэтессой поистине эстетски:
                                     
Мне не постичь глубины пространства.
Только бы с точки сойти нулевой!

Поступок пятый. Высекание красоты

Несомненно, поэзия Татьяны Куликовой, явление эстетическое. Юная и сверкающая чистотой, она таит в себе вулкан чувств. Есть в ней просчеты, несообразности, но главное в ней — это эталонность. Сегодня много говорят об элитарности искусства и поэзии, в частности. Поэзия Куликовой элитарна, если иметь в виду элитарность духа. Это не эксклюзивный, а скорее интимный, доверительный дом гармонии. Здесь преобладает переживание, а не ощущение, здесь противоречие — не в двойственности, а в аккордности. Поиск гармонии состоит в органическом слиянии трагического, комического и любви. Сочетание не вполне традиционно, и в этом свежеть её мировосприятия. Страдание и действие — сущность поступка красоты поэтессы Татьяны Куликовой. И это ее природа.                                                


Виктория Шпак