Взгляд на современное искусство обнаруживает достаточно противоречивую ситуацию. С одной стороны, все меньше становится недоступных ему областей. С другой -- реальная область самого искусства постоянно сужается. Одной из наиболее симптоматичных примет этой ситуации оказывается царящее в нынешней культуре упоение техникой. Ее развитие открывает новые горизонты искусству, которое уже видится на пороге качественного скачка, и тут-то проявляет свою неспособность освоить предоставленные возможности. Более того: между прогрессом техники и коллапсом искусства явственно просматривается зависимость. Это кажется настолько нелепым, что требует пересмотреть сложившиеся представления. И прежде всего -- подробнее присмотреться к отношениям искусства и техники.

Прежде всего: какой смысл мы вкладываем в их со- и противопоставление? В чем их можно уподобить и какова -- с позиций этого уподобления -- специфика каждого из рассматриваемых явлений?

Сопоставление техники и искусства оказывается возможным в плане коммуникации. В обоих случаях при этом производится некоторый информационный продукт, и в процессе этого производства используются те или иные технологии. Сопоставив характер продукта, природу технологий и способы их использования, мы можем выявить специфику каждого случая.

Если техника производит средства коммуникации (media), то искусство -- ее содержание (message), соответственно этому различается и природа технологий.

В технике она вытекает из непреложной данности материала. Здесь технологии неотчуждаемы от материала и вынуждены считаться с чисто физическими ограничениями. Приемы работы с мрамором не годятся уже для пластилина, а для обработки звука -- и подавно. Общий принцип использования: чтобы из такого-то материала в таких-то условиях получить то-то -- делай так-то. Обязательны: множественная применимость и принцип оптимального решения. Если появляется лучшая (для тех же условий) технология, то она вытесняет старую. В противном случае она не появляется вообще.

Технологии искусства имеют знаковую природу. Вопреки известному тезису Маклюэна "Средство коммуникации само является содержанием"), искусство не работает с технологиями media непосредственно, но только с их знаковыми моделями. Причем степень абстракции может быть разной. Техника работы с пластилином, например, успешно моделируется в мультипликации. Кинематографические принципы кадровки и монтажа прижились в литературе.

Разница в применении технологий вытекает из природы искусства. Поскольку в нем доминирует принцип неповторимости, то предметом искусства оказываются алгоритмически неразрешимые проблемы. Технологии выступают как возможности для детального воплощения общего замысла, лежащего за пределами технологий.

Возможен вариант, когда произведение искусства дает настолько убедительное решение проблемы, что в дальнейшем рассматривается как технологический образец. Но простое воспроизведение этого образца искусством уже не является в силу вторичности. Недаром замечено, что классик задерживает развитие культуры.

Итак, мы видим, что искусство и техника не взаимодействуют непосредственно, поскольку не соприкасаются. Но одновременно в центре нашего внимания оказывается третья, промежуточная область коммуникации, воспроизводящая message с помощью знаковых технологий, но применяемых по принципу техники. Название для этой области можно позаимствовать у той ее части, которая общеизвестна как п о п с а. Помимо эстрады, коммерческого кино и т.п. в эту область попадает и продукция сколь угодно интеллектуальная, элитарная, расчитанная на ограниченный круг потребителей, если она -- технологична. Понятие попсы здесь -- не оценочно, это лишь характерный способ воспроизводства.

Почему освоение новых возможностей техники не дается искусству? Потому что этим занимается попса. Любая техническая новинка используется в первую очередь для того, чтобы освежить старый попсовый сюжет, придать ему новую выразительность. Чем, спрашивается был кинематограф времен Мозжухина и Веры Холодной? Попсой. А нынешние рэйв, транс и подобные компьютерные технологии в музыке?

Но попса разрастается и в другую сторону. Развитие технологии иногда приводит к тому, что какие-то явления и даже целые пласты искусства оказываются "делом техники". Достаточно вспомнить, как появление фотографии отдало на откуп попсе изобразительную живопись. Те же художники, что хотели заниматься искусством, встали перед необходимостью рисовать как-то по-новому.

Наконец, помимо технологий медиа, достоянием попсы становятся и технологии искусства. Попса вообще опирается на солидную культурную традицию. Причем переход искусства в попсу нередок в работе даже одного и того же автора. Как говорил Пикассо: "Я могу рисовать под Пикассо не хуже чем кто бы то ни было".

Однако искусство существует до сих пор. И это заставляет предполагать факторы, ограничивающие попсу. Если подумать, то искусство в сравнении с попсой -- явление более позднее. Оно возникает не из попсы, но обязательно поверх нее.

Причина -- в ограниченности всякой технологии. Всегда существуют задачи в ее рамках неразрешимые. Стремительное воспроизводство попсы обнаруживает эти задачи, исчерпывая технологические возможности. Исчерпывается также и внимание потребителя: он устает и хочет чего-нибудь новенького. Можно освежить старый попсовый стандарт за счет новых технических средств. Но воспроизводство попсы опережает развитие техники. Так создаются условия возможности искусства, более того -- его необходимость.

Попса дает также и материал для искусства. Где исчерпывается технология, -- возникает мифология. В ней видится шанс преодолеть технологический барьер. Когда стандарты попсы проступают отчетливо -- это уже сырье для искусства, Чтобы смог возникнуть "Дон Кихот", потребовалось множество рыцарских романов.

Речь, по сути, идет уже о необходимости пересмотра места попсы в культуре, об утверждении ее позитивной роли. Ее отношения с искусством -- не паразитизм, а симбиоз. Не понимать этого, игнорировать попсу, замыкаться в собственной рафинированности -- для искусства это верный путь к вырождению. Не спорю, попса зачастую дурно пахнет, но почва требует унавоживания.

Так ли уж враждебна попса искусству, как это принято считать?

Большинство житейских каждодневных проблем удручающе банальны. Нужно ли оставлять их без внимания? А небанальное решение банальной проблемы есть ошибка. Чтобы добраться из дому в гастроном, самолет не нужен. Сиюминутность и одновременно постоянство этих проблем вполне адекватно отражаются в попсе.

Как видим, искусство и попса не враждебны друг другу органически. Они вполне способны уживаться мирно -- пока одно не выдается за другое. "Проблема критериев", вставшая сейчас перед искусством, не столько во внутренних его критериях, сколько в том, чтобы определить, что вообще является искусством, а что -- нет. Путаница в этом вопросе не является результатом чьих-либо злонамеренных козней. Она вытекает из сложившейся социальной ситуации.

Если жизнь человека состоит исключительно из тривиальных проблем, то искусство ему вообще не нужно. А нынешняя жизнь удручает именно своей банальностью. Постоянно думаешь, как бы выжить. Или -- как бы обогатиться. Засилие попсы действительно тревожит, но не само по себе, а как один из симптомов социальной болезни.

Существуют, конечно, проблемы небанальные, но это проблемы общие. Их еще требуется осознать как личные. От кого вы ждете такого осознания? От людей, вынужденных рыться на помойках? "Тебе говорят: инфляция... девальвация... А тебе бы до получки дотянуть". Для беспокойства по поводу общих проблем нужна человеческая общность. Но разделение между людьми в нашем социуме приобретает настолько непроходимый характер, что говорить о ней не приходится. Попытки реставрации традиционных форм (национальной, религиозной и т.п.) -- смехотворны, попытки создания новых -- утопичны, а единственной реальной общностью является базар. В этой ситуации личная озабоченность проблемами, выходящими за рамки "житухо-обыденных" -- остается уделом одиночек.