Номенология (от лат. Nomen – “имя”) – это наука об именах. “Как вы яхту назовете, так она и поплывет”, – провозглашал в знаменитом мультике Христофор Бонифатьевич. Подобное утверждение верно по отношению к человеку еще в большей степени, чем по отношению к выдающемуся мультипликационному плавсредству. К выбору имени для новорожденного было принято относиться серьезно с самой глубокой древности. И недаром крещение человека в христианской традиции сопровождается присвоением нового имени или же освящением имени старого, полученного человеком еще при его рождении.
Вы можете задать резонный вопрос: к чему в литературной газете поднимать очень специфическую, узкоспециализированную тематику называния, сообщения имени?  Очень даже к чему. Ведь по-настоящему крупным литераторам приходилось, приходится и со всей очевидностью и далее придется волей-неволей быть незаурядными практическими номенологами. В частности, прозаикам и сочинителям поэм необходимо регулярно наделять именами героев своих произведений. И тут уж ошибка в выборе имени героя (героев) может крайне дорого обойтись литератору. Все лицо, вся ткань художественного произведения может быть пренеприятнейшим образом изменено, фактически искорежено. Ведь  герои волей-неволей должны действовать в строгом соответствии со своими именами, или, иначе говоря, быть названы в соответствии со своими характерологическими особенностями. В противном случае жестокого, кричащего диссонанса никакими силами в художественном произведении не избежать.
К примеру, невозможно себе представить, чтобы Татьяну Ларину или Наташу Ростову звали как-то иначе – не Татьяной и не Наташей. Сама суть наша отчаянно противится даже мысли о возможности такой перемены! Хорошо известно также, что Анна Ахматова на протяжении своей жизни более или менее сознательно ассоциировала себя с Анной Карениной и слегка недолюбливала Л. Н. Толстого за жестокое обращение с этой героиней в его романе. Впрочем, не только потому, что она называлась Анной. Обе они были флагманами русской женской эмансипации: одна – в художественном произведении, другая – в реальной жизни и литературе (“Я научила женщин говорить…” помните?).
Холодный, сдержанный Онегин и порывистый , “факельный” Ленский призваны окончательно дополнить складывающуюся перед  нами картину.
Итак, литератору без номенологии никак не обойтись. Так давайте хотя бы обозначим основные положения и закономерности этой прикладной науки.
От чего же зависит в имени формирование тех или иных характерологических особенностей человека? Известный современный номенолог Борис Хигир старался вообще в эти подробности не вдаваться, и все его недюжинные познания о характерологических чертах личности (в связи с именем и даже отчеством) были накоплены чисто эмпирическим путем. Павел Флоренский особое внимание в своих работах уделял фонетике имени. Мы же скорее обратимся к евангельской трактовке проблемы, где наиболее известный апостол в равной степени (по своем обращении) фигурирует как Петр (“камень” по-гречески) и как Кифа (то же, по-арамейски (?)). Таким образом, в Евангелии, этой уникальной и совершенной “инструкции по эксплуатации” человека, принципиальную важность имеет все же семантика имени. По-простому говоря, –  что оно означает.
Мы нечасто пользуемся чисто славянскими именами (например, Людмила), где семантика имени оказывается очевидной для всех. И тем не менее имя оказывается действенным даже и в том случае, если его смысл бывает скрыт от человека за древнееврейскими, древнегреческими или скандинавскими корнями.
Было бы наивно полагать, что имена бывают “добрыми” или “злыми”. Достаточно вспомнить, что из двенадцати апостолов двое носили имя “Иуда”, но лишь один в итоге оказался предателем. Нет, имена, творившие какое бы то ни было негативное программирование человека, давно отсеяны в процессе эволюции человеческого сообщества. Имя само по себе не может сделать человека злым или добрым. Оно скорее выделяет в развитии человека некую шкалу, которая затем приобретает для человека особую значимость, обусловливает возникновение тех форм, в которые затем заливается то или иное сутевое наполнение личности. И все же – Иоанн Креститель не мог бы исполнить свою роль, не будь он назван родителями Иоанном, а Христос, Спаситель Мира, не мог бы стать таковым без присвоения Ему имени Иисус…
Для иллюстрации понятия “шкалы”, задаваемой развивающемуся человеку его именем, можно воспользоваться моим именем – именем “Николай”. Дословно с древнегреческого оно означает “победитель народа”. На практике это приводит к тому, что для обладателей данного имени наиболее существенным оказывается социально окрашенная деятельность и особенности взаимодействия личности с социумом. И неважно, на каком уровне это взаимодействие происходит: на уровне царя, церковного иерарха или на уровне дворника, кондуктора в общественном транспорте.
Важно совсем другое – удастся ли человеку верным, гармоничным образом реализовать свой “именной” потенциал. Так, успешным примером подобной реализации с несомненностью следует считать Св.Николая Мирликийского, совершившего своей земной жизнью огромный социальный подвиг всечеловеческого масштаба. Причем, это сейчас его изображение славно красуется рядом с Христом и Пресвятой Богородицей. А ведь порой ему приходилось отстаивать христианские идеалы едва ли не в одиночку; преследуемому, попираемому, уничиженному.
С другой стороны, царствования русских царей с именем Николай отличались высочайшей степенью социальной дисгармонии, и в конечном счете именно они привели к трагическим для страны событиям октябрьского переворота и последовавшей за ним эпохи государственного терроризма в России. Можно по-разному оценивать духовный смысл жизни и деятельности Николая Второго, однако отрицать полное фиаско его взаимоотношений со своим собственным народом не представляется возможным.
В Древнем Шумере слово “судьба” происходило от “давать имя”. Древние вообще относились к своему имени очень бережно и зачастую предпочитали его скрывать. Так, древние египтяне имели “малое” имя, употребляемое при общении, и “большое”, которое раскрывалось только самым близким в знак особого доверия и расположения. Считалось также, что, изменив имя, можно внести переворот в судьбу. Подобное представление живо и в наши дни. Ведь когда женщина, выходя замуж, берет имя (фамилию) своего мужа, этим она как бы объявляет, что отныне у нее начинается новая жизнь. С надеждой на большее везение подбирают себе псевдонимы люди творческого труда (смотри, например, историю возникновения псевдонима Тэффи).
Имя можно изменить не только в момент замужества, принимая пострижение или церковный сан. Например, одна моя литературная знакомая, будучи уже достаточно взрослым человеком, изменила свое имя с Татьяны на Яну. С ее точки зрения, это ей немало помогло в дальнейшем существовании. Впрочем, если имя меняется по ходу жизни, максимальный эффект от этого оказывается возможен только в раннем возрасте, когда многое в последующем формировании и развитии личности еще не предрешено почти окончательно предшествующим существованием человека.
При личном контакте с Борисом Хигиром его замечательная возможность “угадывать” основные характерологические черты личности по имени-отчеству поистине поражала. Кто бы мог подумать, что практические наблюдения Хигир начинал над животными: еще в ранней молодости, работая в цирке, он случайно обратил внимание на то, как изменился покладистый характер тигрицы Эльзы, когда дрессировщик сменил ей кличку. Как хороший практический номенолог Борис Хигир давал простые жизненные рекомендации по называнию новорожденных. Например, он категорически не советовал называть человека в честь кого-либо или чего-либо (допустим, как хотели сделать родственники и знакомые родителей Иоанна Крестителя). Действительно, у каждого человека должна быть возможность превзойти все существовавшие до этого “прототипы”, хотя бы теоретическая. Не случайно именем Иисус более никого стараются не называть… С другой стороны, наличие персональной привязки в назывании создает некоторое изначальное программирование развития личности. Это хороший момент, если называние происходит в честь канонического святого. А если нет? Если человек был совсем даже не святой на поверку – тогда как быть с этим ожидаемым дополнительным эффектом программирования?
Кроме того, Хигир не советовал называть людей “сдвоенными” именами, вроде “Иван Иванович”, “Василий Васильевич” и проч. Возможно, это относится к традиции во многих культурах давать несколько имен одному и тому же человеку, что в определенных ситуациях может повысить качество его жизни, увеличить его жизненные возможности, расширить его жизненные горизонты. Еще Борис Хигир не рекомендовал называть девочек мужскими или даже смешанными именами. Наверное, это может представлять определенную почву для возникновения более или менее “запрограммированных” жизненных сложностей и девиаций.
В завершении своего материала еще раз напомню: современное “обиходное” имя не может дать человеку изначальный злой или добрый импульс, во всяком случае – само по себе. Другое дело, что реализовывать потенциальные возможности людей с иными именами бывает для воспитателя или самого носителя имени порою куда труднее, чем людей со многими другими именами. Так что прежде, чем давать человеку (или литературному герою) имя, следует семь раз отмерить прежде, чем один раз отрезать. И лучше делать это по возможности зряче, а не только по воле прихотливого случая или же по изменчивому наитию.
Настраивайтесь на доброе, и тогда в разумном и взвешенном применении ваших знаний в науке об именах, по крайней мере, большого вреда не будет…