Против порчи

Есть да-нность. Но еще пытаюсь в нет-ность
себя вгонять. Постыла мне секретность,
                              где каждый вздох – в усах и в париках,
а на душе, забвением укрыта,
вздыхает у разбитого корыта
                              старуха, у которой старика –

– да что пиры, дворцы, меха собольи! –
последнего отняли!… В раме боли
                              любой портрет бессилием силен,
как «Софья в Новодевичьем» …В раздирах
зрачков блестят стрелецкие секиры…
                             Да этим ли перстам беленый лен

для плащаницы покрывать крестами
из канители? …Волчьими хвостами
                             мне разорили в горнице очаг
завистники. И намели метаний,
бессильных в исполнении желаний
                             и помыслов – что злато и парча! –

все о глазах, которые живые…
Со мной такого не было. Впервые.
                            Чтоб звезды резались из десен дня,
а вечер был бессонницей беременн,
чтоб стыл в груди незваный Анн Каренин,
                            а поезд вел охоту на меня –

тяжелый, безнадежный, непоказный,
как вдовий вой на дню стрелецкой казни,
                            как звон над Новодевичьей тюрьмой,
где из келейки еле видно солнце…
Царевна! Помни! Мы еще прорвемся!
К бессилию завистников – вернемся
в глубинной чаше памяти потомства –
                            уже за то, что принимали бой!