О том, как маршрутке махнула рукой,
а та пронеслась, негодяица, мимо,
о том, как шептала себе: успокой
проклятые нервы – как будто терпимо
и то, что она укатила, смеясь,
держалась при этом так прямо и гордо,
как будто бы вел ее киевский князь,
как будто природой ей дадена хорда…

О том, как пустели ее закрома,
о том, как луна отбивалась от стекол,
о том, как луну отбивали дома
в таком волейбольном кураже жестоком,
что будто ослепли от этой игры,
а я подавалкой была, за площадку
когда вылетала луна, а миры
болели, крича, и в таком беспорядке

стремились оспорить неправильный счет,
«на мыло судью», и вцеплялись в сусала…
А я сочиняла: чего бы еще
им делать? … и «чепчики в воздух бросала».
…О том, как искала глазами такси
и знала, что ночь и что больше не буду…
О том, как просила себя: не проси.
И как ни старалась на рифму Иуду

не ставить, а все же другой не нашла
(не «чуду» же сдаться со всем своим «взрослым»
цинизмом). О том, как искала тепла…
А холодно было… А было промозгло…
А было… Неверие в чудо и то,
что чудо чудило без всякого верья.
…О том, как маршрутка сиамским котом
в мои просочилась закрытые двери…