В открытую, по-бабьи, зареветь,
скукожившись на старенькой скамейке.
Нащупать одиночество в себе,
и пожалеть себя за всё на свете.
Проспекты, отчуждаясь, убегут,
весь город канет камнем в темень. Лето
заглянет в угол оторопи. Суть
последняя, как в пачке сигарета,
зажжется бесприютным огоньком,
и станет ясно – на исходе ночи,
что все дороги нас разводят. Вновь
очнусь я на вокзале. И захочет
душа уехать хоть на край земли,
чтоб за окном мелькали полустанки.
Чтоб не осесть – по-бабьи – на мели
истерики. А думать лишь о главном.

Входящие раздоры отключить,
и в списке вызовов найти родное имя,
сказать сквозь расстоянье – не молчи,
преодолей разрывы слёз и линий!