Четверть века я в склепе идей провела.
Червем книжным – на ощупью, построчно
день за днем познавала я мир и себя,
постигала провал многоточий.
В год, когда появилась на свет слепышом,
кровью новой умылась планета,
умер старый мессия и новый пришел
по веками размытому следу.
Я ползла по судьбе, привыкая к кресту,
узнавала в лицо своё стадо.
И кровавых рассветов далекая суть
растравляла мне душу – распятым
было небо мое. Я сходила с ума
от застолий, от свадеб и скопищ
человеческих. Я оставалась одна,
чтобы с богом побыть. Но чудовищ
находила в себе вместо света и слез -
многоруких, двуликих, убогих.
Жизнь никак не хотела давать на вопрос
мне ответ. Оставляя – дороги
все - на выбор, бессонниц и книг череду.
Пальцы в кровь о страницы стирались.
Я металась в болезненном липком бреду,
как в чистилище временных станций.
И казалось, пристанище мне не найти,
и любимые, не понимая,
уходили от боли безумной любви,
от бездомности и от страданья.
И обвалами всех человеческих чувств,
беспредельным сгорая беспутством,
я любимых меняла – как меченый груз
на бесценное ложе Прокруста
Вырывая себя из болота ночей,
я шла дальше – на ощупь, по кочкам.
Оставаясь в стихах неумелых – ничьей,
продолжением многоточий.

Но ловила всем бренным своим естеством
резонансы росы на рассвете.
И ждала пробуждения – мой аналой
озарялся все четче. И ветер
проникал в черный склеп непонятных идей,
и разбрасывал сны и страницы.
Я проснулась. Я вышла из мира людей,
я смогла светлым утром напиться.
Словно после болезни – чумной, затяжной,
одеяла промокшие сбросив,
я увидела – небо, вернулась – домой
из больницы скитаний. И слезы
потекли по страницам протухшим – дождем,
Божьим праздником душу наполнив.
Я нашла примирение с миром – любовь
я узнала в лицо. Неуемной
силой жизни мне солнце-Ярило явил
меру истины – небо в ладони,
капли света на листьях, пьянящую синь
в грозовых облаках. Монотонных
звуков перворожденья животных и птиц,
воспевающих новое утро.
Нереальную радость горящих зарниц.
Многостишие каждой минуты,
освященной и связанной богом в душе
с затаенным дыханьем природы.
Не могу надышаться – смеюсь и уже
не боюсь. Мне ни склепы, ни годы
не закроют глаза. Ясновиденье – дверь
из обители книжности в чудо
расплескавшейся жизни по вечной земле.
Я пришла в этот мир ниоткуда.
Пуповина грехов разорвалась грозой,
смыли ветры распутство и зависть.
Я стою на ладони у неба – и мой
дух поет, с облаками срастаясь.
И пределы глазниц заполняет собой
мироточие зелени спелой.
Каждой порой я чувствую светлый покой,
росы лечат уставшие нервы.
И безумье уходит, и стопы сплелись
с черноземом – надежно и кровно.
Принимаю тебя, полноводная жизнь.
Остаюсь. Наконец-то я дома...