Порожденье заблудших Афин,
излечившийся смертью Авель,
Каином век свой избравший – любил
задавать вопросы без правил.
И маевтикой маялся – зло
на добро разделяя – бездомный
эпикур и эстет – об одном
всё шутил. То ль вериги, то ль роба –
прикрывала бескрылую плоть,
диалектикой грелся от жизни.
Мир пытался раскрыть или хоть
сбросить шоры с привычного смысла
бытия. И богов обуздав,
низложил до земли. Но ответа
на вопросы свои не узнал –
уходить надо вовремя в Лету.
И повисли – на сотни веков
философствования плебея.
Отвечали по-разному – но
формулировать четко не смея,
ждали люди себе приговор
злого гения, сверхчеловека –
Через тысячи две он пришел,
через двадцать два года – ответил.
Сын священника, ставший по ту
меру зла и добра – музыкантом
был, болел за людей и страну –
до безумия. Выдал всю правду.
Разговаривал с богом на ты –
объявил, что тот вышел весь, умер.
Дионисием стал от тоски
по любви. И сгорел – от безумья.
Будто мост, он взрывал сам себя,
разбазаривал напрочь сознанье.
Он ответил, что жизнь – это блядь,
но святой обязательно станет,
когда волю собравши в кулак,
человек разобьет свою карму
по ту сторону зла и добра,
когда бога в природе познает.
Он ответил. Вопрос только – кто
в изощрениях мысленных пусто-
телых сегодня поймет
что же там говорил Заратустра?