Бродит кругами плешивая мавка по скверу -
нет, не попасть ей уже никогда к акушеру.
А ведь могла ещё в прошлой своей парадигме
с ангелом Гаммельна спеться и тем угодить мне.
Мавка отныне листает замызганный комикс
без Микки-Мауса, но с королями Непала,
и изучает прохожих, ни с кем не знакомясь,
ибо на нолик тахометра стрелка упала.

Лёгкую горечь над лугом я сразу унюхал,
еле успела от мавки уйти повитуха,
цента щербатого с божьей мимозы не слямзив
(я лишь один за спокойные ночи башлял всем).
Но приходил в мои сны не аскет и не фронда;
белая нить от его перекромсанной ризы
тянется жвачкою дуоденального зонда
неотторжимо от жизни, как часть антрепризы.

Этот ночной персонаж, пересмешник запаса,
строил среди сеновала шалаш из топаза.
Ждал он меня без малейшей догадки о крахе
вследствие тонких законов земных иерархий.
Вычисленный Саваофом в гостях у Персея,
изгнанный из ДОСААФа за белые кеды,
он растворялся в тумане, ещё не лысея -
лишь догоняя бобслей, что везли самоеды.

Где притаился безмолвный его астероид -
может, уже и расспрашивать чёрта не стоит.
Светят табло, поезда устремляются в мокрядь,
мавки с контактными линзами дайджесты смотрят.
Новости разные: там процветает хапуга,
тут спекулируют бабки чулочной уценкой...
Жалко лишь мать моего идеального друга:
так и осталась дурёха зашоренной целкой.