Отпускай меня, очередь за заводной железкой!
Ты бессмысленна для пропустивших ударный шанс.
Ничему не мечтаться в дальнейшем, не сожалеться –
только сниться слегка невпопад под простудный джаз.
Несерьёзно, когда налагаешь измятую кальку
на юнца, находящего точку счастья в прыжке.
Закрутила бездарная осень последнюю гайку –
и не дышится сквозь заплаты на пиджаке.

Братаны на планете Земля – хоть возьми да вымри.
Отторгаются – ладно бы как песчинки от оргстекла,
но нельзя же вот так, буравом до нервных фимбрий
лишь за то, что коляска трейлер не догнала.
Проиграли… И я проиграл, хотя мялся долго,
примеряя воздушные майки на сто кэгэ,
а ещё поясов коротких полна кладовка –
с комарами породы «тигр» воевать в тайге.

Я в коляске – чуть-чуть другой – буду жить по солнцу,
петь романсы, друзьям рассылать кукушат…
Кто-то вспомнит строку, за которую сослан
невменяшка, брошенный чьи-то успехи вкушать.
Моё вечное – не прибытие к Салафиилю,
где один и тот же лозунг, как гимн с утра,
а полёт, что я и без лётной школы осилю,
вдохновляя на подвиги скульптора и гусляра.

Знал бы всё наперёд – не учил бы дорожные знаки.
Слева благоухал порей бы, справа – аир.
Между ними сирень такой бы увидела факел,
что её цвета перешли бы в крыла мои.
Многовато – пять «бы» в одном нетвёрдом катрене,
но анализ альтернативы кто запрещал?

А Вселенная всё играется в расширение,
словно и не рождалось ни овец, ни мещан.