Обжигайте меня, непрозревшую, слабую глину
Без предчувствий и страсти, без истины, взятой взаймы.
И, когда я сосудом в ладонях Господних застыну,
Пусть прольется в меня молоко петербургской зимы.

И тогда на мгновенье я избранной стану утробой,
Словно постриг, приму этот сладкий молочный посев.
И зерно прорастет, как в могиле, покоясь в сугробе,
И меня обовьет, как судьбу обвивает припев

Этой песенки сладкой, как будто с рожденья знакомой,
Благородной, как время, в своей нищете родовой.
И когда я засну на ступенях Господнего дома,
Пусть хозяин радушный придет на рассвете за мной.