Александрийская библиотека превратилась в прах на соленых губах отпечатки карты Тортуги
мухи летят на свет пьют кровь у которой выхода нет
Александрийская библиотека детства вот в сад мы идем
на стене нарисован позднесоветский выспренный водоем
Мэри Поппинс велела вести себя тихо но это всего лишь книга
не говори о том чего нет накличешь лихо мы в сад идем
потом собираем газеты по задворкам металлолом
газировку из бог весть какой чистоты стакана искренне пьем
детские песни истины последней поем это первое мая это последнее ноября
не смотри в мое темя эта пуля насквозь прошила меня
не садись за одну парту на одну виселицу со мной здесь знаться нельзя
мы идем на восьмое марта последний снег обжигает носки изношенных сапог думаешь всюду Бог
если он тебя вырастил что же ничем не помог
а раз не помог чужое из приемного покоя дитя
ты в его стеклянное тело своим кулачком колотя
не дождешься ответа мы жили здесь у нас было обычное скучное лето
люди умирали где-то не здесь от ковида
это как морской бой твоя яхта убита
это как смерть происходящая с кем-то другим смерти явленной херувим
говорит угадай в какой из рук за спиной конфета
и ты в любом случае проиграешь там нет конфет
но если увидишь свет ничего не остается иди на свет
это было такое лето ребенок под окном самокатом с треском разрезал асфальт
туда-сюда свет был повсюду
свет останется здесь без меня это истина это чудо
резал сверлил своим самокатом невозможный звук в мозгу
мы победили мглу книги исчезли
это было такое лето мертвой страны сто раз не спетые песни