Нездоровой кондитерской пищей забив стеллажи,
рассовав по углам антресолей буру и махру,
оккупирую спальню и Носова с полки беру;
если вторгнется кто-то извне - домовой, доложи.

Параллельно Цветочному городу строился мой;
по субботам я в нём выезжал на привычный пленэр,
и вощёное озеро пахло таким пралине,
что ответить хотелось то кедром, то льном, то хурмой.

"Москвича" горбоносого ржавые дверцы тряслись,
и в ответ крепатурной агонии полуосей
тарахтящее чудо дразнило залётных гусей,
округляя родимые пятна старушкиных лиц.

Помидоры алели почти до Республики ШКИД,
виноградины лопались залпами с разных сторон...
Утешаясь, лоза представляла, что это чарльстон,
а в портфеле моём только молча толстел кондуит.

...Не подумайте, будто машина и вправду была:
это глюк оперирует связками красных словец.
Слово в слово историю мифа вещает скворец
телевышкам продвинутых ведомств из арки дупла.

Скоро год как моих автокурсов сэнсэи мертвы.
Форс-мажорно из их кадыков формируется прах.
Безобидная сказка наивна на первых порах -
до гиббоньего гика Незнайкиной бравой братвы.

Из еды, украшавшей языческие пикники,
заприметил, надеюсь, меня хоть один корнишон...
Если так, то вопрос о моём обустройстве решён
представлению кадров о занятости вопреки.

Не погибнет бутон до туманных осенних календ;
спрячет нас в самом светлом дупле его папа-анчар -
и не будет теперь, чтобы донор свободы молчал,
а условия ставил расчётливый реципиент.