Листок летел по очень плавной ниспадающей –
как путешественник воздушный в драбаданище.
Ещё наполнен соком свеженького прошлого
в шальную бытность бедным родственником Ротшильда.

Мир, в мелкоте морей скрывавший неприличия,
теперь пустыни и вулканы увеличивал.
До приземления кленового фонарика
докуковать бы грешной птице без спецнавыка!..

Дымок костра определённо пах изюбриной,
хотя лесок ещё тянул мотив излюбленный
о третьей жизни, предстоящей после гибели –
к примеру, яростным захватчиком Намибии.

Ветрами разных направлений перекатанный,
листок с тетрадками кружил и перфокартами;
внизу марксист и математик были в ужасе
от угрызений чувства собственной ненужности.

И где медведю не пройти из-за валежника,
там невесомый огонёк попросит малого.
Закономерность – вроде той, что звёздность Лещенко
уравновешивает проигрыш Абдаловой.

Авиатрасса невзначай пошла во дворики,
и синева по всем законам иллюзорики
проникновенно отразилась в вязком гумусе –
возможно, это был Вселенной главный умысел.

Когда пикируешь, на взлёт души помноженный,
в одну из пропастей с распахнутыми ножнами,
тебя никто не напугает адским пламенем,
поскольку песню выдаёшь, а не камлание.

Да не предаст блаженство нас, когда мы ввысь спешим,
не представляя легендарный листик высохшим
или запаренным программой филантропии
(читай – диетой при продольном плоскостопии).