Покрывая несмываемым позором
тех, кто ценен много лет был по труду,
пирамида желторотеньких шофёров
дерзко вздыбилась у неба на виду.

Подчеркнув неоспоримое холопство
жалких паинек, желавших всем добра,
даже выше усыпальницы Хеопса
устремилась рукотворная гора.

Новобранец, сбоку вежливо пристроясь,
неумело оседлал велосипед,
нос расшиб - и на арену вышла скромность:
та, что красит человека. В серый цвет.

В реверансах робкой Золушкой ломался,
таял мальчик, будто пупсик из песка,
но горы астрономическая масса
без лавины задавила новичка.

...Наставлял меня в далёком детстве батя:
"Доброта моя пока что - как диктат,
но тебя я заберу из этой гати
прямо в княжество бурлящих автострад!"

И представьте - несмотря на наши распри,
умирающей надеждою храним,
платонически бездействовавший "крайслер"
семь недель был юридически моим!

Скромно вёл себя я только для отмазки:
разве скроешь в сердце страсть к таким вещам?
Тот период был не более чем майским
кратковременным цветением хвоща.

С той поры, когда мой пульс на динамите
и в груди не то Хатынь, не то Чечня,
"Развались! - шепчу гремящей пирамиде, -
ну, хоть с краешку рассыпься - в честь меня!"