Наташа А. любила кошечек и кактусы,
читала дочке и сынишке братьев Гримм,
ждала, когда горящий мячик в море скатится –
и это был её естественный мейнстрим.
В её стихах союз души и интеллекта
торжествовал над всем, что пишут для газет.
Она могла держать зенит звезды всё лето,
дальнейший климат вычисляя по грозе.

Безоговорочным «уж это ль не признание?»
она меня тогда приставила к стене,
стихотворение моё припомнив раннее
сродни младенческой рифмованной фигне.
И телевизор-то Наташа не включала,
оранжерейных зарисовок окромя,
и средь подруг её – заметьте – луганчанок
не наблюдал я с микроскопами двумя.

Тут Янукович надоел стране – и грянуло
по всем каналам, что пора менять лицо.
Наташа вяло поглядела вслед багряному
шатру далёких нескончаемых лесов,
прочла газету, где заглавная картинка
изображала сцену бойни разных рас
и заявила на весь мир: «Я украинка!
Кто не воюет за страну, тот . . . . . . .»

Свезла майдановцам еду и наматрасники,
дистанционно переделала детей…
Подросший сын её спросил: «Кто спит на праздники,
тот янычар или российский прохиндей?»
Пишу ей: «Хватит примеряться к скользкой роли!
Не всё ль равно, кто с кем схлестнулся?» – говорю.
Скривила рот специалистка по крамоле
и укатила мазать раны дикарю.

Гляжу – страничка, привлекательная некогда,
уже сокрыта от моих опасных глаз.
Машина скоро перечислится в фонд рэкета,
товарняком перегоняясь на Донбасс.
Наташа, знаешь – объяви бойкот Мурзилке,
а также Карлсону с наивным Малышом:
им как-то тоже не постичь мозгодрочилки.
Им и в своих воздушных замках хорошо.

…Флажком туземцев декорирована тачка.
Как результат – ни пассажира, ни врача ей.
У всех друзей моих вопрос: «Она мудачка?»
«Да что вы! Интеллектуалка», – отвечаю.