Не трогая и не тревожа,
казалось бы – мимо, всуе,
но – чутких рассветов множить,
но – исповедь – в поцелуе
Расхрыстанных ставен с небом.
Искрить – и не надо больше!
Несется сквозь стены время.
как дом одинок твой, Боже!
Стоит посредине мира,
до слез отрешен и брошен.
Но кто-то в чужой квартире,
чужие считая гроши,
на миг задержав столетье
откроет гнилые ставни.
И в душу ворвется ветер,
и осень светлее станет.
Вокруг – тополиным вихрем
взметнется огонь священный.
Минуты, молитвы, мили
все смешано, все – в круженьи.
И хлопает дом глазами,
и рвутся у ставен связки.
Столетними голосами
у дома застонут вязы.
Но – бог с ним – уже не нужен
захлест – утихает осень.
И сон – вновь залезет в душу,
на окна вновь ляжет проседь.
и дом – опуская плечи
вздохнет о былом пожаре.
Все время слепое лечит,
и даже святую память.
И как одиноко, Боже,
смотреть на огонь осенний.
Но снова сентябрь прожит,
и нет от зимы спасенья.
И нет нам пути иного:
из окон проводим время,
и дом засыпает снова,
и воют вокруг метели.