Один знакомый. Скажем, Федор.
Вдруг возникавший по наитью
и шумно исчезавший вскоре.
Он мне когда-то что-то продал
с лениво-грациозной прытью,
но это небольшое горе.

Он выглядел как важный барин.
К тому же обладал сарказмом.
Но слушал я его вполуха.
Бывал порою фамильярен,
звал Ротердамского - Эразмом,
а Пушкина - вообще кликухой.

Рассказ, конечно, не об этом -
его не назовешь рассказом -
по сути, не рассказ, а склока.
Поскольку дело вышло летом -
в жару и слог весьма несвязен,
и штиль довольно невысокий.

Нет, водки не было, но пиво,
тем более в изрядных дозах,
способствует излому мысли.
Пытаясь выглядеть красиво,
окрест выпендривались розы,
хотя немного и обвисли.

Точней сказать, отяжелели.
Мы тоже. Прилепившись к стойке.
Почти угас порыв начальный.
Текла беседа еле-еле.
Но тут возник вопрос о сойке,
вмиг ставший очень актуальным.

Вам приходилось эту птичку
встречать? Вот мне еще ни разу.
Что странно в обществе открытом.
А Федор по своей привычке
легко лепил за фразой фразу,
как подобает эрудиту.

Он описал ее повадки,
полет, расцветку, форму крыльев,
крик, брачный танец и гнездовье,
достоинства и недостатки.
Деталей было в изобильи.
Мы осушили за здоровье

ее еще по паре кружек.
Дальнейшее я помню плохо -
туман какой-то заклубился.
Мне собеседник стал ненужен,
и Федор с лицемерным вздохом
пропал, но, правда, расплатился.

Потом пошли сплошные сдвиги.
Пульсируя под левым веком,
за недопитое мне мстили.
Я оказался там, где книги.
Скорей всего в библиотеке.
Сам удивляюсь, как пустили.

В метро б трудней, конечно, было.
И как проскочишь - неизвестно.
А тут - приличные соседи.
Хотя немного и водило,
я подошел походкой честной
и взял с пяток энциклопедий.

Искал в изданьях самых разных,
с картинками и без картинок,
на все известные мне буквы.
Но попадались лишь про стразы,
сморчки, Силезию, суглинок
статьи, фрагменты Кама-Сутры.

И уронивши книги на пол -
в чем виноват частично Федор -
(а на душе так стало горько),
не удержался и заплакал.
Ведь жизнь проходит. Год за годом.
И вот - куда-то делась сойка!