Что-то требовал шеф от служения муз.
Что-то вякал, а что - чёрт надкостницу сломит.
Повторяю, что щебетом я не займусь!
Дайте мне мой язык в самом полном объёме!

Командира с гаремом прекрасных маркиз,
отдирающих душу поэзии с мясом,
давит жаба, что я в институтах не кис,
а владею богатым словарным запасом.

Узколобость тематики, Богу хвала,
извлечённая из допотопной лохани,
да ТРАВА, что к ЛИСТВЕ в сотый раз подошла, -
это всё, что они называют стихами.

В крайнем случае - маки, дрозды, васильки,
сладкозвонность речей до последнего кванта -
и чтоб только ГОЛОВУШКА вместо БАШКИ
красовалась на торсе балбе... коммерсанта.

Мол, пиши для ушедших на пенсию мам,
мол, используй нейтральный ЖИВОТ, а не ПУЗО;
а уж сам рифмовал пережёванный хлам -
ну, ни в рот, ни в ноздрю, ни в бильярдную лузу.

Лексикон иссякает, но горло пищит,
что подтаял алмаз в графоманской короне.
Впрочем, стриж и подавно ослу не денщик,
если гусь не товарищ нетрезвой хавронье.

...Я не помню названий аминокислот -
y меня и без них лексикон широченный;
ну, а вы ограничьтесь тридцатником слов
и общайтесь с приверженцем нравоучений.

Может, вы ещё мир удивите стихом,
примечательным формой банально-прогнившей,
да изъявите бурю эмоций: “Хо-хо!”,
нарываясь на отклик: “Хамите, парниша!”