Вас принято любить. Но как? Как Ленина?
Как фрукты? Или всё же как собак?
Любовь – она по мере накопления
невольно выделяет аммиак.

Понятно, что братишка мой – утопия;
сам чёрт теперь судьбе моей не босс,
но вы же так боитесь плоскостопия,
что даже предпочтёте сколиоз!

Беззвучно воет волк, на сплин подсаженный –
немолодой, но кровь ещё быстра.
Изображать игривого пацанчика
ему осталось ровно до утра.

Последний друг уйдёт с листозагибщицей
завода «Краснорожий сталевар» –
и солнце броненосное набычится,
картинно дуясь в чёрный писсуар.

Искусственное чудо снилось давеча:
все – клоны; норма жизни – целибат...
Кто звал тебя, чумное волкодавище,
оскал твой созерцать и яйцеклад?

Подняли... И теперь, как мошка в тубусе,
где вакуум пронзительно лучист,
мечусь я и взываю к богу тупости:
мол, хоть на полминуты отключись!

А вас изволь любить, как кондизделия,
обожествлять и кашель ваш, и пук –
и перед самым пиком озвездения
дорожкой расстелиться под каблук.

Обидно: ведь не стали ложки саблями
и крошка пони скачет, как скакал,
а ты нутро и фибры приспосабливай
под девичий эмалевый оскал.