Как велика, огромна скорость бега:
Мы не заметили — июль мелькнул.
А помнишь — ждали под дождём, под снегом,
Чтоб ковш небесный солнца зачерпнул.
Седой водой текли сквозь подворотни,
Лучом ломились в спины старых крыш.
Теперь всё чаще закрываем окна.
И стало слышно, как взрывает тишь
Ночной состав за насыпью из дыма;
И у берёзы стала длинной тень;
И заповедным, неисповедимым
Путём приходит в город зимний день:
Холодный, сжатый, как больной желудок,
И не щадящий человечьих сил,
Когда так просто потерять рассудок,
А память, будто ты ещё не жил,
Когда растут сомненья, горечь крепнет,
Что в августе нам отдала трава,
И сердце просто ничему не верит,
Тому, что твёрдо знает голова;
И разрушает стужа паутинки,
В которых бабье лето берегли;
И в каждой ямке — колыбель для льдинки,
А в каждом вздохе — оборот земли.
И ни луча за скоростным закатом,
И ни души. Лишь листопадный дым
Скользит по склонам осени покатым
И молодого делает седым.
И плачут птицы, расставаясь с местом
И пробивая в небе ход на юг,
Но обещают нам благие вести:
Терпи, мой друг, и жди, бескрылый друг.
Жди, беспокойный, веточки оливы —
Откроется обетованный рай.
Гляди: плывёт в зенит неторопливо
Медвежий ковшик с солнцем через край.