Накачанные мышцы вместо язв, возможно, даже мне б не помешали. Создать себе их, что ли, обойдясь листом бумаги и карандашами?.. Но мне милее трогательный мат, чем этот щебет, падалью разящий. Не хочет тёртый мозг воспринимать муры академической изящной. Я прятался в космической дыре, чтоб гонор сократился вполовину, и много дней неистово зверел, когда отменный пасквиль шёл в плавильню. Раздольный стих двояко пламенел, крутым профессорам давая фору, но под какие брюки было мне надёжно спрятать пяточную шпору?! На сцене каждый день сплывал за три, но вскоре сага уступила прозе: суши, как говорится, сухари, когда пять раз подряд приходит тозер. И пусть ареопаг не устаёт рецензии писать в апологете, но мне как босяку настал черёд снимать с ушей метровые спагетти. Пусть празднует банальный свой подъём заздравная поэзия для загсов: согласные толпятся громадьём да гласные тягают кошку зá хвост... Живую строчку видно по трусам; ей душно за узорчатой кулисой. Простите, я изящным буду сам, а стих мой будет злым и мускулистым. :Была возможность фурию распять, а я её брезгливостью унизил, за что верховный шулер мне опять пять карт раздал на тотус, пять - на мизер. |