Когда-то не было империй, государств –
лишь города преподносили всем культуру*.
Народы шлялись в неопознанных структурах,
решив, что можно поживиться за счёт царств**.

Цари ж, как цацы, ограничились кремлями –
кремень оград рос непомерно в высоту.
Любой заезжий выполнял свою мечту –
взглянуть на трон и окунуться в панораме.

Кладбища там же – для историков и прочих!
Стена кремлёвская – нагляднейший пример.
Партиец – унтер, или даже офицер…
Но и царей в такой стене не опорочить!

Миллиардеры ж выбирают – где им сгинуть…
Известно всем, что пирамиды грабят все…
Приятно с женщиной лежать пока в овсе…
Не предоставит место гроба старый Киев.

Алма-Ата вдруг отказалась и от яблок*.
У нас лишь Днепр пока что странно загрустил**.
Жаль, что завяз в нём украинский весь актив.
Ну что ещё услышать хочешь ты от ябед?!

Что у чечни своя история наверно?
Что новгородцы псковитянам – не враги?
Что для болот привычных – надо сапоги?
Что все религии хотят уйти от скверны?

Храм величав! И монастырь почти не скромен!
В нём есть и кельи – как обычно – на двоих.
Не зря ж в квартирах разбежались – как от рифм.
Вопрос домашний – удивительная проза.

Когда три комнаты, то там живут – лишь двое,
поскольку третья – для общений на двоих.
Меня ж насилует ночами – только стих.
Пока живой, такая рифма – всех устроит.

*) По сути – земляне, как и почти все звери, никогда не были защищены от себе подобных. Хотя теперь всё чаще ограды для городов считают бессмыслицей. Идеальны границы островов, а то и континентов, если не очень большие.  Австралия, например. Ещё лучше оказалась Антарктида. Пока делить её заборами и даже границами вроде никто не собирается, хотя все земляне двойственно относятся к понятию «пришельцы». В новой эре северная Евразия по своей сути была близка к Антарктиде во время ледникового периода. Что касается населения, так любое племя изначально ждало любых пришельцев как Богов, которые возможно всё-таки откуда-то прилетали, чтобы скрестить себя генетически на Земле с обезьянами. Китайцы же вынуждены были построить Великую китайскую стену, чтобы оградить себя от набегов северян. Местное население – всегда ждало пришельцев как богов, особенно на экваторе: авось принесут какую-нибудь новую цацку. Сейчас голые туземцы уже ходят с портативными музыкальными игрушками. Местные жители, если говорить, например, о Российской федерации, сейчас считают, что Москва и Россия – структуры разные, хоть по застройке, хоть по природе. Если лингвистически – есть подмосковье, но нет подкиевщины. С точки зрения культуры – под большими городами есть метро и секретные застройки на случай войны и апокалипсиса. Сами россияне Россию не считают империей. Нации же, по языковым признакам настаивают на полной автономии, чтобы не нарушались старые бытовые привычки и чтобы не исчезали языки, говоры, религии и местная культура. Объективно трудно определить – что лучше. Русские ж тоже недовольны, когда на заезжей свадьбе в Москве начинается оружейная пальба на улице, в соответствии с кавказскими традициями. А вдруг война!
**) Татаро-монголы, объединившись, решили помогать и русским, и украинцам, построив давненько свои мечети на новых для них территориях. Заодно триста лет охраняли окультуренную ими территорию. Конфликт был, но не с украинцами и с русскими, а с византийцами и греками, хотя и с ними шла обменная торговля. Во времена же князя Владимира многое поменялось в пользу полян и древлян. Киевщина и тем более Московия определяются до сих пор.

Примечания:
1. С точки зрения архитектора-планировщика, реальная граница между западной и восточной Украиной характеризуется тем, что Западная имеет в сто раз большую сеть мощёных дорог. Это качественная полированная брусчатка, квадратной формы, как на Красной площади в Москве и в западноевропейских странах.
2. Средневековая Россия зачем-то оккупировала местные народы, но застревала на огромных неблагоустроенных территориях. Особенно в болотах.
3. Отец 1894 года рождения Янович Пётр Иосифович до 1917 года получил высшее землеустроительное образование в Петербурге. Мать Павшина-Янович Татьяна Федоровна 1908 рождения получила в СССР среднетехническое образование землеустроителя и работала у отца в изыскательских партиях, в которых он был начальником.
4. Я, родился 18 февраля 1929 года в Житомире. Но родители переехали в Лутовку к бабушке и дедушке по отцовской линии. Потом в Андижан. Далее в Радомысль под Москвой. Затем жили в Чите, Улан-Удэ. Далее в товарном вагоне в связи с изысканием второго железнодорожного пути рядом с Байкалом. Потом в Верхнеудинске, Петровск-Забайкальске, Иркутске, где родился мой брат Вадим в 1934 году.
5. Вместе с моими тётями и дядями семья в 1936 году осела в Новосибирске в Горстройпроекте, в связи с поступлением детей в школу. Там окончил первый класс. После чего переехали в Усть-Каменогорск, где отец получил должность областного инспектора по землеустройству.
6. К концу 1936 года купили в предгорьях Алтая в селе Верх-Уба Шемонайхинского района однокомнатную хату с огородом за тысячу рублей. Там с братом и бабушкой по линии матери и с её мужем – мы прожили до 1940 года. В 1938 году был репрессирован мой отец, а позднее муж бабушки. Отца реабилитировали посмертно лишь в 1955 году после смерти Сталина. Мать работала в отделе землеустройства города Павлодар Восточно-Казахстанской области, ставшим к тому времени областным городом. Все там в войну голодали.
7. В 1946 году я с бабушкой, по вызову её сына, переехал во Львов, где и закончил архитектурно-строительный техникум в бывшем здании монастыря бенидиктинок. Естественно, что меня потрясла архитектура Львова, в которой были представлены все европейские стили, а Лычаковское кладбище оказалось красивейшим в Европе после Генуэзского. Там же узнал официально, что культура народа определяется прежде всего содержанием кладбищ и уборных.
8. Сравнивая упомянутые российские города со Львовом, приведу для истории такие данные: Новосибирск – прекрасный оперный театр, но в то время лишь 4 номера трамвая, досчатые тротуары, чтобы не потонуть в грязи, вода из Оби завозилась в город лошадьми с водовозами и продавалась вёдрами. Туалеты были сплошь выгребными даже для вторых этажей «Горстройпроекта».
9. В Павлодаре питьевую  воду люди сами возили в бочонках на санках и тележках. Мы ездили к Иртышу за четыре квартала. В глубоких колодцах в солончаковой почве вода годилась лишь для умывания. Застройка одноэтажная, за исключением центральной двухэтажной улицы. Бахчу за 10 км вскапывали лопатами. Транспорта никакого. Один постовой милиционер на весь город. На центральную площадь как-то заехала редкая лошадь. Хозяина на моих глазах оштрафовал тот милиционер за неправильный левый поворот, хотя в войну машин в городе вообще практически не было. Казашки по песчаным улицам собирали ладошками в ведро коровьи лепёшки на кизяки для отопления. Зимой к утру на столах замерзала вода. Освещение – коптилка из консервной банки. Керосин продавали два раза в год. Очередь – целый день. В остальных посёлках всё было ещё проще. Как-то после войны я заезжал туда, получив поощрительный отпуск в армии – уже в Павлодаре стали застраивать улицы, ведущие к вокзалу «хрущёвками», но не знаю, появился ли там водопровод. Мама получила квартиру на четверых лишь выйдя на пенсию, и то слава Богу.
10. Ташкент после землетрясения восстанавливали три года в основном киевляне. В Киеве на этот период было  заморожено кооперативное строительство. Мне пришлось на это время снимать квартиру.
11. Москва в то время в целом считалась тоже большой деревней в отличие от Петрограда, пока в ней не настроили высоток.
12. Алма-Ата (буквально «отец яблок») упомянута мной как туристическая зона. Новую столицу Казахстана посмотрю при случае в интернете. Возможно и Россия сегодня уже иная, чем 50 лет назад. По приказу Сталина Севастополь поднялся из руин после войны за четыре года – сам тому свидетель и соучастник.
13. Деревянный Минск в войну сгорел, как когда-то Москва при  Наполеоне. Но все здания немецкого  архитектора Лангбарда были сохранены немцами.
14. Мусульманский древний архитектурный Восток в СССР сохранился, например город Самарканд.Так что имперский подход, по крайней мере в архитектурном смысле, неоднозначен.