Что, вагончик-кряхтунчик? Всё катишь,
межколёсной искрой подогрет?
Из меня просто вырвали картридж,
что любилкой служил много лет.

Ехать дальше в пустыню нет толку:
всё равно, сколько марлю ни тки,
разве что паровозную топку
верхним слоем учуют пески.

Я умел обожать: Бог свидетель.
Даже маме кричал «подожди!»
вопреки пассажирской диете,
если жгло чувство долга в груди.

У объекта, которому в корне
повезло столько лет быть со мной,
синтезатор стиралки покорней
и респект в Амазонку длиной.

Неистоптанные пьедесталы,
даль багровая в рабьем поту…
Но в итоге ему не хватало
лихо кинуть меня на мечту.

Больше нечем любить даже кошек,
а не то что чарующий писк
всепрощаемых трелей святоши
с гулом ветра и бликами спиц.

Стали пролежни ярче томата,
вздохи – чаще движений в кунг-фу…
Что тянуть этот эндшпиль до мата,
если всё уже ясно, как «тьфу»?

Лучше спрыгнуть туда, где пейзажи –
как на свежих полотнах Мане.
Там и картридж мечты не откажет,
и объект для совместных турне.