Ты забредал в уголки гравитонного алтаря,
чьей тишины ни один подвальный комар не выдерживал.
Норковую дублёнку ты вешал на тень штыря -
и освежающе реял адидасовскими одеждами.
Были они, как сплав воды и бенгальских искр;
их говорок с бореем моя ощущала кожа -
и плыл под крылом фантомный Лондон/Новосибирск,
и не нуждалась в педалях летающая рогожа.

Ну, а когда рулетом свернула она паруса,
тебя завели в аул и на туземке женили.
Так по мне и течёт с тех пор красная полоса
(сколько же это понадобилось вытравить кошенили!).
Дальше я и не помню, где протекла кислота:
то ли хирург мне в кровь спустил мандарин зелёный,
то ли с тобой в чехарду я продул четыре виста,
но твой идеал не по весу внезапно стал заземлённым.

Теперь по цене кровянки ты купишь свиной бочок -
розовый, как глазные белки твоей бесфамильной жёнки...
Какую дорогу давали мне, такой воздавал я почёт,
понятия не имея, что здесь - не так, как в маджонге:
сколько ни собирай драконов, медуз, песку -
всё легко растворимо в ржавчине из-под крана.
Так что давай, братишка, крепкого выпьем чайку:
я сам не знаю, в каком стакане щепотка бесцветных гранул.

Вмёрзли в цемент у речки следы твоих утеплённых кед,
пасть бы мне смертью героя за бантики их шнуровки!
Знаешь, для всех проституток Земли я теперь - моджахед:
вот захочу - и оставлю скелет от бёдер её широких...
Ну, а пока ты сам её съешь и вырыгнешь силикон,
распорядителя дел помяну я в своём бортовом журнале:
если бы он хотя бы тебя оставил мне целиком,
органы похоти у него бы, уж поверь, не отпали.