Это было в июле два-три плиоцена назад.
Смуглых чаек подбадривал порт, и беспечные пальмы
насыщали тропической снедью отряд негритят,
а под глянцевым небом звенел колокольчик опальный.

Подлетая к сосновому бору, банановый звон
превращался в чудной голосок пионерской вожатой,
а затем он стремглав направлялся в полярный район -
и незримую ось принимались вертеть медвежата.

Мне хотелось летать, догоняя улыбки шаланд,
ударяться об айсберги, прятаться в бусах мимозы:
Неспособность навязывать - в этом и был ваш талант.
До сих пор два желудочка ноют от сладкой занозы.

Не для вас было петь за мундир офицерских капелл
или втайне от публики лечь под ефрейтора Васю -
и за синий бугор колокольчик от нас улетел,
приказав катерам и ветрам замереть в одночасье.

По чуть-чуть, по едва наклонившейся книзу кривой
в олимпийской Москве становилась эстрада подложней:
Чемоданы неся на контроль, вы в тот день роковой
голосок проносили слабеющий через таможню.

А в краю небоскрёбов - что Чунга, что Чанга, что чёрт -
незнакомый фольклор инфантильных туземцев Сибири.
Вам пришлось восстанавливать начисто стёртый почёт:
вам не рейтинг - вам пляжную синь пионерскую сбили.

Люди дымных подземок, по местным райкам копошась,
больше знают пикантных нюансов о Бьорк и о Стинге;
редкий битник, едва я замолвлю словечко о вас,
переводит беседу без тени стыда на пластинки.

И никто не отважится вспомнить тот синий пунктир -
бережок, где прошлось негритят нарисованных племя.
Комитет по борьбе со свободой, увы, прекратил,
прекратил городские пробежки лесного оленя.