МП-729

Следователю скажешь: «Ты, баба, мне надоела!»
Я как-нибудь возьму да такого не потерплю.
Меня доведётся просить: «Довези до вольера»,
пока я не уподобился межзвёздному кораблю.

Ты уходил безмолвно. Всего-то пяток уроков
трогания от бровки в сверкающие миры
сделали в тот денёк напрасной мою мороку
по поводу вынимания сердца из кобуры.

Когда ж это я успел опостылеть твоим дубовым
догмам шофёрской школы и вылизанным глазам?
Исконно не усыпляем ни Библией, ни футболом,
я б уже все машины зубами облобызал.

Уехала... Не одна. И даже не с лысым волком,
с шакальими планами ряженным в затравленную овцу.
Ты едешь – одни тюльпаны стадами пялятся в окна:
закона не нарушал, не бухал, не курил дрянцу –

но боты! Жестокие боты на трёх подвесных педалях –
зачем, Костюган, зачем? Проспавшиеся сурки,
насилие ног над жизнью безропотно поедая,
кормиться пацаньей лаской упорно хотят с руки.

Да кто ж тех сурков увидит под пумами на подошвах?
Втопил – и ничуть не вымарался в визге подмятых шкур,
а вслед – лишь белужье эхо: «Останься, дружок, подольше
не столь пассажиром воза, сколь гарниром к стишку...»

А знаешь – где нет педалей, там хренова туча лилий!..
Но ты, проецируя древность на наши жилые кубы,
в душе понимаешь: есть орган, что не для зоофилии,
и есть костыли живые, которые для ходьбы.

Кому политинформация о вождении в позе рака,
кому – четвертующая по самую жилку боль.
И что тот библейский стих, трактующийся трояко
в зависимости от родины: Киев, Пхеньян, Тироль...