Пересмотреть вместо сна «Это всё о Еве», яблочный мусс и спелая благодать, предпочитаю ночью сидеть на древе, нити слепые медленно расплетать. Что за художник дал тебе эти кисти, смотришь в окно и рисуй, выпуская пар, утром приходит зануда с филфака Мисти, изображая теплый воздушный шар, тайно приносит табак для пюре Магритта, водите кистью по смеси такой густой, как же я так – живу и тобой забыта, за ободком лазурью тобой разлита. Это Эмили Дикинсон, так что стой. Пересмотреть вместо сна эту комнату с видом, книжные черви исполосованы поперек, век девятнадцатый, ангел велит к обидам не относиться никак и скрывать упрек, прятать смущенный взгляд, но смущаться редко, если совсем никуда, просто сесть за рояль, я тебе не сестра, даже не соседка, было бы так хорошо и немного жаль. Просто смотреть в окно, как играют дети, мысли простые лелеять и сны кормить, разве другим объяснить, что они на свете лишние, если твою отрывают нить. Девочка-девочка, многих печалей древо выросло в нашем саду, плодоносит, ждет, вправо пойдешь – и подстерегают слева, пламя сжигает твой осторожный лёд. Нечего делать здесь и смотреть на виды, фею экрана с мебелью поджидать, я отрываю синий платочек Фриды прямо от сердца и качеств вторых кровать. Пересмотри еще, на себя чужую этот платок не накинешь, и тверд хрусталь, больше никак, наверное, не тоскую, и не растет в саду белый fleur de mal. Век девятнадцатый, яхонты на ундинах, под Фермопилами пиво и голубцы, утром приходит Мисти, о трех единых что-то твердит и сводит в уме концы. Что за художник дал тебе кобальт синий для оскорбления вкуса родных степей, с ней говорить о ее безымянном сыне, ей говорить: «Остынет и лучше пей». Он не вернется, выдали утром визу, в час отправления треснет оконный сплав, будут играть Шопена соседи снизу, так обо всем этом даже и не узнав, будет писать заметок дорожных ворох и улыбаться попутчицам неземным, я подожду немного до первых скорых, чтобы еще не раз попрощаться с ним. Он не вернется, будет считать конфеты в правом кармане и щуриться на рассвет, я никому не скажу, почему и где ты, словно в моем снегу расстояний нет.