Возможно все на свете, но едва ли
Вот этот путь на многое похож.
Дорога льется по диагонали,
Взмывая вверх диагонально тож.
И сквозь стекло блуждающему взору
Внезапно открывается вдали
То полоса распаханной земли,
То перелесок, вверх по косогору
Взбегающий, то поворот реки,
Вернее — речки, сдавленно берущей
Начало меж холмов. И предыдущий,
И этот поворот, и островки
Кустарника… Настолько все знакомо —
Как некогда покинутого дома
Ночные звуки, шорохи в печи...
И словно те же самые грачи
Клубятся, перечеркивая дали.
Откинувшись на спину и плечо,
И сам-то я почти диагонален
Изломанно — в коленях, и еще
Где это... В общем, там, откуда ноги.
Ничто не представимо наперед.
Однако предыдущий поворот
Отличен от грядущего немногим.
Грачи кружат, растерянно галдя,
И это порождает понемногу
То сладостную детскую тревогу,
Предчувствие обильного дождя,
То горькую усмешку, потому что
Не спрятаться в приземистой избушке,
Не зажигая света; и вдвоем
Не вздрагивать, когда грохочет гром.
Должно быть оттого, что мир враждебен —
Все как-то не дается благодать
Забвения. Ну, просто наважденье:
О чем ни принимаешься писать —
Скользишь, как по размокнувшему склону
Туда, где невозможна суета,
Где жизнь горизонтальна и проста,
Где время необидчиво и сонно,
А вертикальны всяческие дуры,
Как Вознесенский некогда сказал.
Где символ бесконечности — вокзал,
А вязы от безветрия понуры.
Все это умещается в щепоти,
Сжимающей упругое перо…
Закончим же на этой бодрой ноте.
И перечтем "Женитьбу Фигаро”.