Что, Осень, -брями отзвенев,
цыганкой – прочь! – от шума сцены?
Всё о судьбе да о вине
глотком последним и бесценным.
Ещё немного – и покой,
но липнет тень за шторой белой
напоминанием по ком
не дозвенела, не допела.

Давай, красивая, на «бис»,
слепую ночь избавь от страха, –
зародыш месяцем навис
под тонкой облачной рубахой.
Ей ждать, полнеть, полнеть и ждать
примет предвестников зарницы,
тринадцатых бояться дат
и в грозах сыном разродиться.

Скажи всю правду о снегах
молоденькой, наивной роще.
Наворожи чудес семь глав
и ни о чём шесть глав попроще.
Туманом утренним укрой
пустое ложе листопада,
чей голод заячьей корой
набьёт наперник лисьей правды.
Позволь хвостам мести следы,
где запах крови – запах жизни,
и памяти белёсый дым
рисует вертел, тая жирно.

Наговори, заговори,
пока сквозь сон прядёт ушами
впряжённый чалый у двери,
запутавшись в дырявой шали,
и с первой изморозью слов
на лаке треснутой гитары
спеши с растрёпанным узлом
догнать придуманный свой табор.