Горизонт над морем – это и есть разлом
октября, если глядеть с прибрежных
улиц, настроив зрачок: зренье берет внаем
диоптрии сытого воздуха, всякий миг
меняющего освещение, и мы, с тенью вдвоем,
кажется, заблудились в этом небрежно
разбросанном антураже. Слышится детский крик

с площадки поодаль, где вьется и кружится сеттер,
с неизбежностью рока приносящий мяч;
морская вдали синева и желтый лиственный ветер –
пейзаж в национальном прикиде, не угодно ли вам?
Шевро октября, букет хризантем в пакете,
колер жизни ни холоден, ни горяч,
паутина, паттио туч, листва и листва.

Немного еще, и день сократится в придаток
вечера, в прихожую ночи, еще какие-то дни –
и ты не придешь сюда без кашне и перчаток,
без термоса с кофе и огненного коньяка;
из-за листвы в природе полно опечаток
различного свойства, но не раздражают они,
поскольку и в этом видна Господня рука.

Я слышу, что ты говоришь. А по мне – не надо
каких-либо перемен, подсказок и жестов
со стороны судьбы, и так хватает надсада
существования, гулких и длительных снов.
Чтоб осмотреться, довольно единого взгляда,
и время становится временем, место – местом,
все тавтологично, как песня без слов.

Воздушные ямы времени, тупики, капканы
досужих мыслей, свершенье каких-то трудов –
чем там еще мы живы, припав к стакану? -
каких-то трудов, чей жалок всегда результат;
жизнь вхолостую вращается неустанно,
в памяти не остается твоих следов,
только случайные речи, спокойный взгляд.

Нечего здесь и помышлять о новой юдоли,
незачем и мечтать о втором дыханье,
и ничто не врачует так, как наличие боли
в распотрошенном осенью этой мозгу.
Паки и паки, ты спросишь, и я отвечу – дотоле,
точнее же не смогу. И море лежит, как в лохани
белье с синевой. Ей-Богу, точней не смогу.
___

* -  (новеченто, стиль живописи - В.С.)