- Беатриз убежала? - спросил растревоженный Пьер.
- Да кулёк с потрохами индеек пошла выносить...
Это слышали только разводы белёсых портьер
и, возможно, потёртый теллурий со скрипом оси.
Атмосфера от холода дёргалась к небу и вниз;
бальзаминовый дух миражи запускал в мотокросс...
Но в ближайшие сорок минут не пришла Беатриз,
хоть на улице тёток щипал за подмышки мороз.

Экстрасенсы - и те бы к разгадке не скоро пришли:
на районе, что между промзоной и зоной залёг,
где питаются тушками поздних возниц кобели,
Беатриз в эту ночь изнутри целовала кулёк!
Ветер западный ей дополнительных спайсов припёр -
в результате экстаз доставал до небесной межи.
Рассвело - а пред ней не вонючий кулёк, а партнёр.
Уголовник, конечно, но всё-таки сильный мужик.

Излияний заложницы можно представить следы
на любом из разящих трухой телеграфных столбов.
Мог ли Пьер с его детской наивностью чистой воды
предвкусить, что к источнику смрада возможна любовь?!
Я сказал то, что видел - как "упс", как "сегодня среда".
Хошь - скандал тиражируй в газетах, а хошь - подотрись.
Только где у добра пробиваются корни вреда,
не узнал я, но сволочью стал для самой Беатриз.

Пропиши мне от боли за судьбы других седуксен,
чтоб естественно было, как перед разделкой плотве!
Половых категорий я сделал бы пять или семь,
но не шесть, не четыре и под пистолетом не две!
Завтра взрыв объяснится виной моего языка -
ну, поплачут кресты да кобель погрызёт угольки...
Ведь на свалках сквозь мутную плёнку воняют слегка
не громилы и не импотенты - кульки как кульки.