Я хочу, чтобы мы выходили из дому в 7:15 и шли искать свой трамвай, чтобы все говорили: «Вот идет Оскар и его ученик в рогоже по состоянию на десятое января», за что же ты так, карай, выжигай свое самомнение на шагреневой этой коже. Влюбленные греют здесь свою овчину и страха нет, не имут, тащат свои груженые солью сани в сторону от Тобольска, человек, который укрыл себя сам, не сочти за труд, оловянные человечки, стойкое ваше войско, дворцы из песчаника, верность русалочья ветреной донны Флор, человек, который создал себя сам из опилок и простокваши, теряет на лестнице свой головной убор, пишет большую элегию, где-то там сердце наше, оловянные человечки, безноженки, скорняки, простодушные, несоразмерные качеству элементов, всё, что здесь будет сказано, пишется от руки, так и смотри на змеиный клубок моментов – жизнь моя, зачем ты прекрасна так, за какой-то дремучий лес, растянутый до небес (совесть верней кредита), заходишь, как красно солнышко, вертишь, как мелкий бес, крапленые местоимения, искренность здесь разлита. Когда ты расплавишься, станешь лужицей, собою всё наводнишь, затопишь соседние области кроветворною колыбельной, я приложу тебе руку ко лбу и скажу «малыш», и островки сознания будут тонуть за Стрельной. Когда тебе станет совсем ненужно что-то кому-то петь и все побегут на улицу (тайное дно под просом), всё прояснится, хотя немного, пускай на треть, в звонком как медь твоем бессознаньи простоволосом.