Нас мало, товарищ, нас, может быть, трое иль пятеро.
На сданном плацдарме сидим в ожидании катера.
Но он не придет - никакие варяги и греки
не вывезут нас, этот берег потерян навеки.

Мы выросли здесь, поклоняясь идеям и книгам.
Века обученья, зато одичание - мигом.

Былые вожди обернулись ворами в законе,
святые криницы зияют болотцами затхлыми,
на рыжем обрыве храпят киммерийские кони,
и лучник раскосый трясет первобытными патлами.

Нас мало, товарищ, нас пятеро, может, иль трое -
на микроскопической пленке культурного слоя.

Подмоги не будет: как почва, осядет осанка,
сизифовы камни со свистом покарятся вспять,
когда стригунок на бегу обратится в мустанга
и чайная роза шиповником станет опять.

Нас мало, товарищ, но мы, как шиповники, цепки.
На мутном лимане - ни мачты, ни шлюпки, ни щепки.
Мерцает село керосиновыми фонарями...
Подмоги не будет - кому мы нужны за морями!

Сквозь рыжую глину подспудные корни растут.
Звенит тишина - дивный голос из амфоры вынут...
Парутинской чайке
до Господа лету -
пятнадцать минут!
А мы соберемся в дорогу - столетия минут.