Теплые человеческие отношения у нас завязались с Петром Ефимовичем  –
кукловодом из Ейска, который измеряет тягу к словотворчеству
в тротиловом эквиваленте, утром приходит, достает меня из коробки,
а там по соседству мой лохматый Тото, жертва роста продажи шампуней,
кокаинщик Пьеро и плохая кухарка Лизетта, вам всем дарован дар слова,
нет, отдан во временное пользование, пользуйтесь им с умом –
говорит он нашими устами, растягивая гласные, и ухмыляется зеркалу,
взгляды роняя в окно. Плохая кухарка Лизетта когда-то имела способности
к математике, даже хотела ехать в Швейцарию изучать интегралы
на кафедре точных наук, где на почетном месте висит портрет Ковалевской,
но оказалась в этом мумидолле для старых дев, каждое утро
выгуливает Тото и подкладывает ему траву под левое ухо. «А я вам говорил,
что здесь стоять не надо» - говорит кукловод утешительно хрустальным голосом,
скрывая все оттенки смысла в правом кармане серого пиджака, - «а вы все-таки
здесь стоите и не думаете, что душа чревата чем-то хуже последствий».
«У нас нет души» - отвечает Пьеро, а может Тото, или кто-то из нас одновременно,
- «у нас нет души и это очень благая новость для нашего редактора, если у него
еще есть что нам рассказать». «Нет, пушистики, театр закрывается
по просьбе заведующего литературной частью, запасайтесь желатином,
аскорбиновой кислотой, подсвечниками и портьерами красного бархата,
чтобы восполнить пробелы в жизни своей расторопно, чтобы не было больно
мучительно или прекрасно», но мы понимаем, что у кукловода Петра Ефимовича
из Ейска нет голоса, чтобы вложить все эти мудрые мысли в нашу гортань,
и все вместе говорим по рыбьи мысленно в тон соседу, и на уроке «родная речь»
наш карточный домик распилен.