Под государственным снегом Екатерина в неге
своих фаворитов, площадь ветрам открыта;
лупоглазый, как цоколь, ребенок промок до пеленок
и таращится он на тетю из медной плоти.
«Сему граду быть», – на свитке; ты видишь, устала ныть
на ветрах рука, полая, как облака,
чьи отраженья на лестнице – как сраженья
из энштейнова фильма, плывущие мимо;
рейд и маяк балдеют от «национальной идеи» –
касательно языка; и у Дюка рука
не опустится – подмахнуть эти бред и муть...
Местные же племена, чья живучесть сильна,
покупают шубы, в вино окуная губы,
и плывает над городом, как голова над воротом,
лозунг, мол, я – не я, и кобыла та – не моя.