Ты же хотела быть балериной, воздушные платья, стежки с изнанки, и в озере этом так триединой и утонуть без единой ранки. Все лебеди мира смывают копоть и наполняют свои перины, и некому будет тебе похлопать, стежок кристальный без балерины. Всегда нема – немота имеет свои  преимущества перед речью, ее перебить никто не посмеет в миру, Заволжску и Междуречью бывает холодно. Что мы просим, всё ненаписанное сотрут, ну а тебе скоро двадцать восемь, а ты всё о плюшевых мишках тут. А ты, всё о плюшевых мишках плача, свою переменную явь топча, откроешь окно – что за снег, удача в руках неумелого палача. Но всё это пройдено лет так двадцать назад, когда снег был еще и бел, за что ты будешь теперь держаться, когда в руках только синий мел. Проводишь линию по дороге, потом по встречной пройдет она, потом уснем и проснемся в Боге, почти нетрезвые без вина.