Как вы осиротели: люди, книги,
меня по недосмотру не добив.
Кармен гадала глупому Цуниге,
а Гончаров дописывал «Обрыв».

Белел туман, застенчивый, как парус.
Волхвы бутЫль делили на троих.
Своей судьбы ни капли не осталось.
Осталось жить приметами других.

Живут часы. И степь. И лист больничный.
На шеях нив живой дрожит ледок.
Душа ушла непойманной с поличным,
но был побег ей, видимо, не впрок.