Мир – детективно-непредсказуем, словно сюжет из Вайнеров.
Пальцы сжимают крестильный крест, а толкотня – артистку…
В этой затасканной жлобской давке, чуешь, не предавай меня! –
Кто бы чего тебе не велел лапать, тереть и тискать.

«Лживая тварь», говоришь? Я знаю. Только пойми, иначе как?
Чтобы тактичней по трупам шлось, – крой их словесным дерном.
Мы доберемся до края крыши двинутыми лунатиками,
Где нас никто уже никогда и ни за что не дернет.

Перекрестились мечи стихов, – и чиркнула змейка молнии…
Теплым оргазмом качнулась даль и поплыла на звуки…
Нас захлестнуло духовным сексом – вечная церемония:
Нежно, безумно слились в одну две человечьи муки.

Наша тоска – разновидность хавки: нечто вроде рогалика.
Нет ничего на земле свежей горбушки черствого хлеба.
Мы доберемся до края сцены вымученными Гамлетами
И отыграем спектакль любви в образе ширпотреба.

Мы не отступим. Нас ок-ру-жа-ют те-ни. И шкалят датчики.
Сердце – граната: рвани чеку – и подорвемся к Свету!
Мы доберемся до края поля ранеными солдатами
И отвоюем Давидов знак – небу на эполеты.

Бой отгремит. Нас помянет утро – солнцем в ветвях орешника.
Зритель чихнет, искрошив билет в мелкий цветочный пепел.

Мы доберемся до края смерти – тихие и воскресшие…

Зал опустел.

Микрофон убит.

Кончено.

Мы успели.
                                                 12 октября 2009 г.