Один человек советовал всем остальным никогда не выходить из дома, использовать невроз, невралгию, разлады с родными, трещины в зеркале, паучьи лапки, письма убитых возлюбленных (все они живы, конечно, просто другой человек говорил, что все мы – убийцы любимых, пустошь для их разложения на элементы, и потому так легко переходим к деталям). Нет никаких оснований ему не поверить. Тот человек, упомянутый первым подробно, сам – инструмент языка, инструменты чужие может использовать, ну например долото или скрипку, что также верно отчасти, нет, целиком, но ему все равно не поможет. Третий человек, который, возможно, никогда не прислушивался к советам двоих упомянутых выше, а также четвертого, который остался за скобками (синий костюм не прострочен, всё же по мерке пришелся, сидел несуразно, сколько мы в жизни открыли ненужных Америк)  тоже советовал шторы закрыть поплотнее, выжать из сердца сукровицы (можно побольше), жизнь – это точно не мёд, но поэзия – сахар. Четвертый человек поглощал леденцы из патоки и иногда соглашался с этим утверждением, но чаше советовал своим ученикам произносить альвеолярные согласные более звонко и смотреться при этом в карманное зеркальце, души находят уют.