Давиду Титиевскому

Всё не так — до отчаянья — было вчера:
Я не знала, что вспыхнут спасительным
                                                              знаком
Три посадочных, ярких и смелых костра,
Вырывая меня из недоброго мрака.
Я свалилась на землю.
                                     От боли, толчка
Я ещё не успела
                            расслышать, вглядеться,
А меня уже сильная чья-то рука
Подхватила уверенно, твёрдо, как в детстве.
...И тепло постепенно вбирала душа,
Унимался озноб,
                           и трещали поленья.
Я же -
            заново трудно училась дышать,
До конца, может быть, и не веря в спасенье.
Нечужие глаза отражали меня,
Всё теперь почему-то казалось безмерным:
Этот лёт, эта ночь,
                               человек у огня,
Что без всяких обетов
                                     умеет быть верным.
Отогреюсь. Немного прибавится сил.
Мне б спросить — да неловко —
                                                   за что мне такое?
Кто его надоумил и кто научил
Неумению жить в безоглядном покое?
Он скорее ответит, что это — пустяк:
Просто есть уговор
                                между близких по духу —
Если кто-то в беде,
                               если что-то не так,
Три костра разжигать и
                                       протягивать руку.