- О чем, рыбак, твои печали, ответь суду,
чего ты ищешь на причале?
- Я брата жду.
- Забыв поруку и обычай, кому ты мстил -
мотню с артельною добычей на дно пустил?!.
Он отвернется от вопроса, сглотнет вражду.
- Погасла, - скажет, - папироса, я брата жду,
стою над голыми песками, седая масть,
хмельными левыми кусками наелся всласть,
ватага срезанные сети вернет назад,
а я один на целом свете, ты слышишь, брат?
Пока я загребал без толку, родной сынок
в сердцах схватился за двустволку, деля кусок,
и я сегодня — как заплата, весь на виду...
- Да у тебя же — нету брата!
- А я все жду...
Того, чье горло не осипло по кабакам,
одно лишь солнце щедро липло к его рукам,
того, кто видел в лютой качке кефали свет,
того, которому рыбачки смотрели вслед -
был ясный парус на лимане его добром...
Того, что сгинул на Тамани в сорок втором.
...Луна на волнах, будто дырка - черна, кругла.
Неужто брата бескозырка к нему всплыла?
Из глубины восстала глыба, открылась дверь:
«Я столько лет молчал, как рыба, - скажу теперь!
Как ненасытность ваши лица в узлы сплела!
Недаром скумбрия-царица от вас ушла!
Споганил дедовские днища мазутный ил,
и честный парус на горище без ветра сгнил!..»
...Рванулись волны, будто волки, водоворот!
Рыбак навскидку из двустволки по брату бьет!
Не разумеет он покуда свою беду.
- Не подходи, - хрипит, - паскуда!
Я - брата жду!..