1.  Доброе  утро!..
Эта  история  началась  в  середине  весны,  когда  еще  поутру  на  лужах  серебрится  сеточка  льда,  а  солнце  начинает  пригревать  только  к  полудню.  Было  вербное  воскресенье.  Ласковое  и  обещающее  долгое,  жаркое  лето.  Молодой  Еж,  которому  в  эту  весну  довелось  первый  раз  выбираться  из  норки-зимовья  в  одиночку,  поначалу  даже  расстроился.  Что  же  это,  в  самом  деле,  солнышко  разбудило  его  так  рано.  Лапки  мерзнут,  вокруг  –  тишина.  И  только  вдалеке,  за  Речкой  и  Мостиком,  что-то  звенит.  Красиво,  но  непонятно.
Еж  обижено  засопел,  присел  у  норки,  и  стал  осматриваться.  И  вдруг,  со  всей  ясностью,  пугающей,  но  неотвратимой,  он  почувствовал,  что  действительно  остался  совсем  один.  «Наверное,    -  подумал  Еж,  -  моя  мама,  мои  братья  и  сестры,  проснулись  еще  раньше,  и  побежали  к  Речке  –  умыться  и  поискать  еду.  Надо  бы  и  мне  поторопиться.  Ведь  я  давно-давно  не  видел  веселые,  подмигивающие  капли,  которые  всегда  так  здорово  скачут  по  Речке  около  Мостика.  Да  и  сам  Мостик  -  как-то  он  там  поживает?..»  
Надо  сказать,  что  только  молодой  Еж  из  всего  семейства  старой  опытной  Ежихи  осмеливался  так  близко  подходить  к  Мостику,  чтобы  даже  поговорить  с  ним  о  людях.  Обычно  по  старым,  скрипевшим  на  все  лады  доскам  Мостика  постоянно  мелькали  туда-сюда  разные  подозрительные  ноги  –  то  в  больших  блестящих  сапогах,  то  в  легких  туфельках,  а  то  и  совсем  босиком.  Вот  эти  босые  ноги  были  всегда  особенно  неприятны  Ежихе.  И  она  строго-настрого  запрещала  всем  своим  детям  приближаться  к  Мостику,  чтобы  не  столкнуться  с  ними.  «Наверное,  -  догадывался  смелый  Еж,  -  она  когда-то  очень  испугалась  людей.  И  теперь  ко  всем  относится  с  опаской.  Но  я-то  знаю,  что  меня  никто  не  обидит.  Ведь  у  меня  есть  такие  острые  и  длинные  иголки,  что  любые  ноги  убегут,  если  я  их  уколю».    И  ему,  кроме  того,  было  очень  интересно  –  зачем  это  люди  ходят  туда-сюда  по  Мостику?  И  куда  они  деваются,  когда  переходят  на  другую  сторону?  Ведь  несмотря  на  всю  свою  смелость,  он  никогда  еще  не  заглядывал  за  Мостик.  Во-первых,  он  не  хотел  расстраивать  маму.  А  потом,  у  него  было  еще  очень  много  времени  в  запасе.  И  он  знал,  что  рано  или  поздно  всё  посмотрит.  Главное,  чтобы  Мостик  никуда  не  делся…
Сейчас,  проснувшись  после  долгой  зимы,  Еж  уже  точно  был  уверен  –  мама  разрешит  перебежать  по  Мостику  за  Речку.  Вспомнив  свое  первое  знакомство  с  этим  загадочным  местом,  он  даже  улыбнулся.  Надо  же,  когда  он  был  совсем  маленьким,  и  не  мог  толком  увидеть  весь  Мостик,  а  Река  казалась  ему  самой  большой  и  глубокой  в  мире,  его  иголки  ни  с  того  ни  с  сего  начинали  топорщиться  во  все  стороны,  как  только  он  с  мамой  приходил  на  берег.
А  теперь  вот  он  так  радостно  и  смело  бежит  к  Мостику…  Всё-таки,  не  зря  он  столько  времени  спал.  Видно,  набрался  сил  на  целое  путешествие.
Размышляя  обо  всех  этих  странных  вещах,  Еж  выскочил  прямо  к  Мостику.  И  замер.  А  где  же,  собственно,  Речка?  Где  веселые  капельки?!    Почему  вместо  них  у  Мостика  лежит  какая-то  лужа  с  мусором,  которая  совершенно  не  похожа  на  большую  и  самую  глубокую?
«Да  что  же  это  за  утро  у  меня  такое!  Куда  ни  глянь,  всё  не  так,  всё  совсем  изменилось»,  -  Еж  уже  и  не  знал,  что  думать,  чем  объяснить  этот  сюрприз.
Хорошо  хоть  Мостик  стоял  на  месте.  Еж  осторожно  подошел  к  старому  приятелю.  
-  Доброе  утро,  Мостик!  –  тихонько  засопел  Еж,  –  ты  не  знаешь,  куда  подевалась  Река?  Неужели  я  всё  проспал,  и  она  куда-то  убежала?»  
Мостик  крякнул,  скрипнул,  прищурился  провалившейся  доской  на  Ежа,  и  ответил:  
-  Привет,  молодой  Еж!  Я  уже  думал,  ты  вообще  не  собираешься  просыпаться.  А  разбудить-то  не  могу.  Ведь  я  на  посту  –  люди  без  меня  не  могут  обойтись  даже  сейчас,  когда  Речка,  как  ты  верно  подметил,  сбежала  от  нас.  Я  и  сам  не  совсем  понял,  как  это  произошло.  Скорее  всего,  она  решила  спрятаться  куда-то  в  землю.  Ее  вечно  забрасывали  всякой  гадостью,  мыли  в  ней  грязные  машины,  да  еще  и  плевали  в  нее,  стоя  у  меня  на  спине.  Вот  она  и  обиделась.  В  общем,  еще  с  поздней  осени  от  нее  осталась  только  эта  лужа.  Она  неразговорчивая,  не  умеет  подмигивать,  как  капельки  на  Речке.  Но  я  ее  понимаю  –  куда  уж  тут  подмигивать,  если  в  тебе  столько    мусора?..
Но  ничего.  Ты  вот  проснулся.  Я  всё  еще  нужен  людям  и  тебе.  Значит,  новая  весна  будет  не  хуже  прежней.  Забирайся-ка  ко  мне  на  спину  –  посмотри,  как  красиво  вокруг:  почки  уже  начинают  распускаться,  солнышко  разрумянилось.  И  музыка…  Ты  ведь  слышишь,  как  хорошо  звенит  там,  у  людей?  Забирайся!  Я  застоялся  за  зиму.  Люди  почти  не  приходили  всё  это  время.  Ты  спал.  Наконец  все  снова  обо  мне  вспомнили…
-  Что  ты!  -  испугался  Еж,  -  мне  ведь  нельзя  так  далеко…  Мама  и  так  опять  будет  ругаться,  если  увидит,  что  я  с  тобой  разговариваю.  Лучше  уж  я  посижу  рядышком.  А  ты  будешь  рассказывать  мне  о  людях.  Помнишь,  как  было  до  осени?  Мне  всегда  очень  нравились  твои  истории.
-  Глупый  молодой  Еж,  -  забурчал  Мостик,  -  неужели  ты  не  понимаешь,  что  мама  ушла.  И  теперь  тебе  надо  учиться  самому  узнавать  мир.  А  как  же  ты  его  узнаешь,  если  будешь  всегда  сидеть  рядышком,  и  слушать  чужие  истории?  Нет,  ты  давай  забирайся  ко  мне.  Я  не  много  могу  тебе  показать.  Но  это  все-таки  лучше,  чем  ничего.
Еж  еще  немного  посидел  у  лужи.  Вспомнил,  что  мама  и  правда  куда-то  ушла.  И  решил,  что  ничего  не  случится,  если  он  немного  пробежит  по  Мостику,  и  посмотрит  на  распускающиеся  почки  хоть  издалека.  
Он  взобрался  на  спинку  к  Мостику.  Там,  наверху,  было  еще  холодней  –  ветер  обдувал  иголки  Ежа,  которые  непроизвольно  топорщились,  пытаясь  удержать  тепло.
Но  потом  Еж  согрелся.  А  к  вечеру  Мостик  наказал  ему  возвращаться  в  норку,  переночевать  там.  И  когда  потеплеет  –  снова  приходить,  болтать  о  людях  и  смотреть  на  почки.
Так  и  прожили  они  вместе  целый  месяц,  до  самого  мая,  когда  солнце  стало  греть  в  полную  силу,  и  на  полянке  у  бывшей  Реки  распустился  первый  Одуванчик.

2.  Встреча
Сам  момент,  когда  Одуванчик  превратился  в  маленькое  солнышко,  Еж  проморгал.  Дело  в  том,  что  ночи  стали  гораздо  теплее,  и  Еж  всё  больше  выходил  на  прогулки  при  луне.  В  это  время  на  его  родной  полянке  и  у  Мостика  было  спокойнее,  из  своих  норок  выползали  разные  букашки,  которыми  можно  было  полакомиться.  Поэтому  утреннюю  зорьку  со  всеми  ее  чудесами  Еж  всё  чаще  просыпал.  Вот  и  в  тот  день  он  проснулся  почти  вечером.  Пробежался,  размял  лапки,  и  уже  собрался  проведать  Мостик,  как  вдруг  озадаченно  остановился  и  запыхтел:  «И  когда  это  мир  успевает  так  меняться…  Вт  тебе  –  пожалуйста  –  еще  вчера  здесь  не  было  никаких  маленьких  солнышек,  а  теперь  прямо  перед  носом  –  сидит  себе  оно  на  длинной  зеленой  ножке,  и  загадочно  смотрит  на  меня».  
Еж  обошел  Одуванчик  со  всех  сторон.  Вспомнил,  что  мама  рассказывала  о  таких  чудиках.  Они  тоже  живут  обычно  рядом  с  речкой,  но  никогда  не  бегают.  Зато  поначалу  такие  Одуванчики  бывают  похожи  на  солнце,  а  через  несколько  жней  становятся  белыми  и  улетают.  «Интересно,  -  забеспокоился  Еж,  -  а  что,  если  этот  Одуванчик  окажется  вредным  или  вообще  не  захочет  со  мной  разговаривать?  Он  ведь  живет  совсем  рядом  со  мной.  И,  кстати,  почему  это  он  один  тут  висит?  Где  же  его  семья  и  друзья?  Вроде  бы  Одуванчиков  должно  быть  много…»
Пока  Еж  бегал  вокруг,  пыхтел  и  бурчал  себе  всё  это  под  нос,  Одуванчик  совсем  развеселился,  и  наконец  звонко  и  очень  заразительно  захохотал.  Еж  от  неожиданности  растопырил  все  имеющиеся  иголки,  и  спрятал  свой  любопытный  нос  за  колючей  броней.  На  всякий  случай…
Неизвестно,  сколько  бы  еще  Еж  пролежал  в  таком  недружелюбном  виде,  но  Одуванчик  был  не  только  веселым,  но  и  очень  разговорчивым.  Поэтому  он  не  стал  дожидаться,  пока  Еж  покажется  из-за  иголок,  и  начал  разговор.
-  Я  в  отличие  от  некоторых  не  колючий.  Кусаться  мне  тоже  нечем.  Так  что  может  быть,  мы  все-таки  познакомимся,  уважаемый  Еж?  –  так  Одуванчик  решил  привлечь  внимание,  хотя  сам  еле  сдерживал  смех,  и  явно  не  был  настроен  на  столь  официальный  тон.  
Еж  как-то  очень  быстро  убрал  иголки,  сел  на  задние  лапки,  и  уставился  на  Одуванчик.
-  А  с  чего  это  вы  решили,  что  я  вас  боюсь?  Мне  просто  стало  холодно,  и  я  решил  немного  согреться.  Теперь  гораздо  лучше.  Я  могу  бежать  дальше.  Вы  знаете,  столько  дел  еще…  А  вы,  извините,  что  тут  делаете?
-  Мы  тут  живем.  Впрочем,  как  и  вы,  -  в  тон  ответил  Одуванчик,  и  уже  начал  обижаться.  
-  Что-то  я  вас  раньше  не  видел,  -  не  унимался  Еж,  -  может  быть,  вы  потерялись?  Странно,  знаете  ли,  один  Одуванчик,  у  чужого  дома.  Нет,  вы  конечно,  располагайтесь.  Но  всё-таки  странно…
И  тут  Одуванчик  понял:  «Да  ведь  Еж  тоже  совсем  один!  Ему,  наверное,  очень  грустно  и  скучно.  Вот  он  и  сердится.  А  так  он  вполне  симпатичный,  и,  скорее  всего,  добрый  Еж.  Иначе  отчего  бы  ему  так  пугаться  Одуванчиков?
В  общем,  Одуванчик  решил  сменить  тактику.
-  Вы  уж  простите.  Я  действительно  здесь  случайно  оказался.  Наверное,  в  этом  виноват  весенний  ветер.  Я  бы  тоже  с  удовольствием  переместился  поближе  к  своим.  Но  вы  знаете,  Одуванчики  не  бегают,  а  только  летают.  Пройдет  немного  времени,  и  я  улечу  –  вы  не  беспокойтесь.  А  пока  давайте  дружить!  Вы  мне  сразу  понравились.  Думаю,  у  нас  найдется  много  общих  тем  для  разговоров.  Да  и  вместе,  что  ни  говорите,  веселей…»
Еж  прищурился,  хмыкнул,  и  заметил  с  чувством  собственного  достоинства:  
-  Ну,  допустим,  у  меня  уже  есть  друг.  Мостик.  Вам  его  отсюда  не  видно.  Но  я  забегаю  к  нему  каждый  день.  И  мы  очень  мило  проводим  время.  Впрочем,  вы  мне  тоже  понравились.  Ничего  не  обещаю,  но  постараюсь  заглянуть  к  вам  в  течение  недели.  
Он  еще  раз  осмотрел  Одуванчик  с  головы  до  ног,  чихнул,  и  убежал.  Одуванчик  улыбнулся,  и  про  себя  подумал:  «Видимо,  это  судьба.  Надо  же  –  такая  встреча.  А  говорят,  что  случайностей  не  бывает».
Еж  тем  временем  уже  добежал  до  Мостика,  и  взахлеб  рассказывал  старому  приятелю  об  удивительном  событии  и  о  том,  что  такого  красивого  Одуванчика  он  никогда  не  видел.  
Два  дня  и  три  ночи  Еж  постоянно  думал  об  Одуванчике,  он  видел  во  сне  тонкий  зеленый  стебелек,  смеялся  вместе  с  маленьким  солнышком  над  своей  выходкой,  и  рассказывал  новому  другу  о  том,  что  мечтает  побывать  за  Мостиком.
На  третий  день  Еж  совсем  перестал  спать.  И  пошел  к  Одуванчику.  Он  не  знал,  с  чего  начать  разговор,  боялся,  что  Одуванчик  обиделся,  или  просто  забыл  о  случайном  знакомом.  Но  когда  Еж  подошел  поближе,  и  увидел,  с  какой  замечательной  улыбкой  смотрит  на  него  Одуванчик,  он  вдруг  сам  рассмеялся  –  звонко  и  очень  заразительно.
С  тех  пор  Еж  и  Одуванчик  не  разлучались.  Еж  даже  засыпал,  не  отходя  от  своего  маленького  солнышка,  и  во  сне  часто  звал  его  по  имени.  Одуванчик  согревал  своего  товарища  как  мог,  и  стал  вправду  похож  на  настоящее  солнце  –  заботливое,  щедрое,  всегда  любящее  и  дающее  жизнь.
Такая  идиллия  продолжалась  несколько  недель  (хотя  Ежу  и  Одуванчику  уже  стало  казаться,  что  прошла  целая  вечность).  Всё  шло  очень  хорошо.  И  Одуванчик  совсем  забыл,  что  ему  нужно  будет  улетать.  А  Еж,  если  когда-нибудь  и  вспоминал  об  этом,  так  сразу  же  старался  забыть.
Но  всё-таки  это  случилось.  Желтый  наряд  Одуванчика  сменился  белым  пухом.  Еж  этого  даже  не  заметил  –  ведь  ему  уже  было  неважно,  как  выглядит  Одуванчик  –  он  любил  его  самого,  а  не  наряды.    
И  однажды  ранним  утром,  когда  пошел  теплый  летний  дождь,  а  потом  стало  очень  ветрено,  Одуванчик  улетел.  Еж  в  это  время  опять  спал.  Хотя,  может,  это  и  к  лучшему.  Как  говорится,  долгое  прощание  –  лишние  слезы.  В  общем,  когда  Еж  проснулся  под  вечер,  Одуванчика  уже  не  было.  И  только  одна  пушинка  с  его  наряда  осталась  на  траве,  прямо  у  Ежа  под  лапкой.  «На  память»  –  подумал  Еж,  -  и  выпустил  все  свои  колючки.
Долго  он  тосковал,  пару  раз  ходил  к  другим  Одуванчикам.  Но  они  все  тоже  улетели,  и  никто  не  мог  ему  рассказать,  где  же  искать  друга.  Наконец  он  поинтересовался  у  Мостика  –  не  видел  ли  тот  улетающего  Одуванчика?  
И  вот  ведь  счастье!  –  Мостик  именно  в  то  утро  был  особенно  обеспокоен  чем-то,  поэтому  каждое  движение  вокруг  раздражало  и  запоминалось.
-  Твой  друг  улетел  в  ту  сторону,  откуда  приходят  люди,  -  заскрипел  Мостик,  -  и  больше  ничего  не  успел  добавить.  Еж  уже  перебежал  за  бывшую  Речку,  и  сопя  от  радости,  мчался  по  дорожке  в  направлении  больших  домов,  в  которых,  судя  по  всему,  жили  люди.  И  которые  могли  стать  новым  домом  и  для  Одуванчика.


3.  Вовка
Лиха  беда  начало…  Еж,  позабыв  от  радости  и  о  страхе,  и  об  осторожности,  первое  время  бежал  по  незнакомой  дорожке,  совершенно  ничего  не  замечая  и  ни  о  чем  не  думая.  Главное,  скорее  найти  Одуванчик.  А  потом  уже  всё  будет  совсем  хорошо.  Ведь  не  может  его  друг  жить  в  плохом  месте…
Еж  всё  бежал  и  бежал.  Мимо  промелькнула  большая  дорога,  залитая  чем-то  твердым  и  серым.  Встречались  какие-то  странные  нелетающие  и  квохчущие  птицы,  большие  четырехлапые  и  рогатые  чудища,  люди  разного  размера  и  запаха.
По  какому-то  неведомому  чутью  Еж  умудрялся  их  обходить  стороной,  и  бежал  в  основном  по  траве  вдоль  высоких  твердых  штуковин,  за  которыми  виднелись  жилища  людей.
Пока  он  бежал,  на  землю  пришла  ночь,  показалась  обкусанная  луна,  стало  страшновато.  Не  потому,  что  ушло  солнце  –  Еж  уже  давно  наловчился  искать  еду  и  обходить  свои  владения  именно  ночью.  Но  ведь  то  были  свои  владения!  А  теперь  он  очутился  в  чужом  и  непонятном  мире.  Чем  больше  уставали  его  лапки,  тем  чаще  Еж  обращал  внимание  на  окружающие  предметы.    
Не  известно,  сколько  бы  он  смог  еще  так  бежать  в  поисках  Одуванчика.  Но  остановился  он  не  от  усталости  или  из  осторожности,  а  потому,  что  трава…  закончилась.  Как  же  можно  бежать,  если  нет  травы?!  То,  что  лежало  вместо  нее  на  земле,  было  нехорошим.  Это  Еж  понял  сразу  –  и  по  запаху,  и  по  предметам,  которые  появлялись  на  этой  гадости.  На  четырех  круглых  толстых  стеблях  носились  туда-сюда  создания,  формой  напоминающие  жуков.  Но  в  сто,  нет,  в  тысячи  раз  больше.  Они  ужасно  ревели,  рычали,  чихали,  гудели.  И  пробежать  мимо  них  не  было  совершенно  никакой  возможности.
Еж,  конечно,  растопырил  иголки,  полежал  клубочком  некоторое  время,  и  одним  глазком  начал  подглядывать  за  жуками-гигантами.  Он  ждал,  когда  же  они  все  заснут.  Но  жуки  не  собирались  спать,  они  даже  не  останавливались,  за  редким  исключением.  
Но  и  не  нападали.  
В  общем,  Ежу  надоело  ждать.  Он  сел  на  краешке  оставшейся  травы,  и  начал  думать.  Собственно,  придумать  что-то  стоящее  он  и  не  надеялся.  Просто  надо  было  как-то  себя  занять,  чтобы  не  сбежать  обратно.
Он  сидел  до  утра.  Сидел  до  полудня.  Потом  совсем  проголодался,  и  стал  осматриваться  в  поисках  букашек.  К  полному  смятению  Ежа,  даже  букашек  не  оказалось  в  этом  страшном  месте.  Тогда  он  решил  –  будь  что  будет.  Вот  сейчас  проскочит  этот  черный  жук,  а  за  ним  –  рыжеватый,  и  я  попробую  перебежать  между  остальными.  Он  набрал  полные  легкие  воздуха,  размял  как  следует  лапки,  и  уже  сделал  первый  шаг,  как  вдруг  с  ужасом  почувствовал,  что  кто-то  его  схватил  за  бока,  и  поднимает  над  землей.
Не  стоит  говорит,  что  он  сделал…  
Комок  иголок  пыхтел,  как  самовар.  И  это  зрелище  наверняка  бы  испугало  самого  страшного  хищника.  Если  бы  это  был  простой  лесной  хищник.
Ежа  подхватил  Вовка  –  гроза  улицы  и  любимец  всех  окрестных  девчонок.    Мать  отправила  его  за  молоком  и  хлебом  в  магазин  на  стыке  города  и  поселка.  И  надо  же  было  Вовке  побежать  именно  той  дорогой,  которой  ночью  шелестел  Еж.
Увидев  сидящего  в  задумчивости  на  обочине  трассы  Ежа,  Вовка  просто  обомлел  от  восторга.  Сколько  он  мечтал  о  таком  Еже!  Сколько  выпрашивал  у  мамки  подарочек  в  виде  живого  колючего  друга.  Мамка  в  ответ  только  махала  рукой  и  возмущалась  –  мало  тебе,  оболтус,  забав!  Иди-ка  лучше  огород  полей…
Так  и  оставался  Вовка  со  своей  мечтой  и  с  вечно  разбитыми  коленками.
И  вот  –  свершилось!  Вовкина  мечта  сидит  себе  тихонько  прямо  под  ногами,  и  даже  не  пытается  убежать.  Ну  как  же  тут  не  ошалеть?!  Понятное  дело,  Вовка  не  раздумывая  схватил  зазевавшегося  Ежа  голыми  руками,  и  застыл  как  столб  у  обочины.  Было,  конечно,  больно.  Еж-то  не  знал,  что  его  не  собираются  есть,  а  всего  лишь  хотят  подружиться…
Вовка  восхищенно  смотрел  на  комок  иголок,  и  судорожно  соображал:  «Надо  срочно  доставить  Ежа  домой,  спрятать  его  где-нибудь.  Сразу  мамке  говорить  нельзя  -  выгонит.  А  если  день-два  от  Ежа  не  будет  в  доме  хлопот  –  согласится  оставить.  Но  надо  ж  его  чем-то  кормить.  И  в  магазин  с  Ежом  идти  неудобно  –  колется  очень.  И  снять  с  себя  нечего,  чтобы  его  завернуть.  Что  ж  делать-то?  Что  делать?!»
Вовка  и  забыл  совсем,  что  в  руках  у  него  еще  до  Ежа  была  тряпичная  сумка  –  для  хлеба  с  молоком.  Топтался-топтался  он  со  своим  счастьем  в  охапке.  А  потом  –  глядь,  лежит  сумка  под  ногами  –  и  ждет,  когда  же  ее  наконец  используют  по  назначению.  Вовка  аж  присвистнул.  Ну  точно  его  день  сегодня!  Аккуратно  вернул  Ежа  на  исходную  позицию,  обернул  его    сумкой,  и  побежал  в  магазин.  Благо  –  недалеко  было  –  сразу  у  трассы.  
Купил  он  и  хлеба,  и  молока  (кстати,  подумав,  что  вот  и  еда  будет  для  друга).  И  помчался  домой  –  прятать  находку.  Как  по  заказу,  мамка  за  это  время  успела  уйти  к  соседке.  Батя  к  Ежам  был  совершенно  равнодушен  –  хоть  на  улице,  хоть  в  доме.    
И  вот  Вовка  быстренько  соорудил  в  своей  комнате  норку  для  Ежа  из  газет  и  платочков,  заставил  всё  это  дело  стульями,  и  оценил  работу.  В  общем  и  целом,  мамка  могла  не  заметить  перестановки.  А  на  случай  обнаружения,  он  придумал  причину  –  мол,  я  решил  в  комнате  уборку  сделать  –  вот,  освобождаю  место  от  лишних  стульев.  А  сегодня,  мол,  уже  поздно  –  завтра  утром  всё  доделаю.  Мамка  вряд  ли  сразу  поверит,  но  наверняка  решит  посмотреть,  как  это  я  убираться  буду…
Теперь  надо  было  разобраться  собственно  с  Ежом.  До  сих  пор  тот  так  и  не  спрятал  свои  колючки,  и  всё  сопел  угрожающе  при  каждом  Вовкином  движении.
«Дикарь  совсем,  –  подумал  Вовка,  -  молоко  очень  кстати».  Притащил  из  кухни  самое  плохонькое  блюдце  (чтоб  не  хватились),  и  налил  до  краев  молока.    
Еж,  который  всё  лежал  комочком  и  явно  ничего  не  хотел  видеть  и  слышать,  давно  уже  был  устроен  в  убежище.  
Вовка  подставил  блюдце  прямо  к  предполагаемому  носику  Ежа.  Отошел  в  другой  угол  комнаты,  и  стал  ждать.
Еж,  к  тому  времени  полуобмерший  от  усталости,  голода  и  страха,  уже  ничего  хорошего  от  жизни  не  ждал.  Он  смиренно  приготовился  стать  едой  для  самого  ужасного  хищника.  И  был  уже  даже  где-то  рад  –  наконец  его  страдания  закончатся.  
И  тут,  как  назло,  он  учуял  невероятно  вкусный  запах.  Сразу  вспомнилось,  что  не  ел  он  со  вчерашнего  дня.  А  сейчас  уже,  скорее  всего,  вечер.  Уже  затекли  все  лапки,  лежать  на  иголках  и  не  спать  как-то  странно.  
«Ладно,  помирать,  так  с  музыкой»  -  вздохнул  Еж,  и  немного  убрал  иголки.  Вовка  вздрогнул,  но  понял,  что  рано  радоваться  –  Еж  может  опять  закрыться,  а  скоро  уже  вернется  мамка.  Надо  бы  успеть  наладить  контакт  до  отбоя.
В  общем,  немая  сцена  сложилась  такая.  Вовка  –  в  одном  углу,  с  глазами  по  пять  копеек  и  с  пакетом  молока  наперевес.  Еж  –  в  другом  углу,  в  куче  газет  и  тряпочек,  с  носом  у  блюдца.  
Выдержки  оказалось  больше  у  Вовки…
Еж  долго  принюхивался,  присматривался  к  обстановке,  к  блюдцу,  прислушивался  к  своим  ощущениям.  Опасности  не  было.  Было  много  чужого.  Собственно,  всё  было  чужим.  Но  все  инстинкты  говорили  Ежу,  что  он  –  в  норке,  вроде  как  в  гостях.  
«Какой  неожиданный  поворот,  -  удивился  Еж,  -  вместо  того,  чтобы  быть  съеденным,  я  сам,  кажется,  сейчас  поем.  Эта  белая  вода  пахнет  хорошо,  даже  очень  хорошо.  И  очевидно,  налили  ее  специально  для  меня.  Может,  это  какая-то  хитрость.  Но  вряд  ли  тому  хищнику,  который  меня  схватил,  нужны  хитрости  –  он  бы  уже  давно  мог  меня  съесть  и  без  этой  воды».  
В  общем,  Еж  всё-таки  выпил  молоко.  В  его  животе  стало  тепло  и  спокойно.  Хищник  стоял,  как  столб,  на  приличном  расстоянии.  И  не  покушался  на  Ежа.
В  конце  концов  Ежу  стало  интересно  –  чего  же  от  него  хотят?  Зачем  надо  было  столько  его  носить,  прятать  в  чужую  норку,  кормить  белой  водой?  Хищник  явно  что-то  задумал.  Но  обижать  Ежа,  похоже,  не  входит  в  его  планы.  «Итак,  -  посмотрим,  -  осмелел  Еж,  и  подошел  к  ограждению  у  норки,  -  кстати,  весьма  странная  штука,  и  тоже  непонятно,  зачем  ее  сделали  –  то  ли  защищать,  то  ли  не  дать  убежать?»  
Вовка  думал,  что  умрет  от  счастья,  не  сходя  с  места  в  углу.  Еж  совсем  перестал  бояться!  Теперь  можно  переходить  к  следующему  этапу.  Вовка  на  цыпочках,  затаив  дыхание,  подошел  поближе,  и  сел  на  корточки.  Еж  внимательно  смотрел  на  Вовку.
«Да  это  совсем  маленький  человек!  -  чуть  не  рассмеялся  Еж,  -  а  когда  он  складывается  пополам,  даже  чем-то  похож  на  меня,  -  такой  же  игольчатый  и  задумчивый.  
А  может  ему  просто  не  хватает  друга?  Как  мне  Одуванчика?  Похоже,  ей-богу,  похоже!  Вон  он  какой  насупленный  –  чуть  не  сопит  от  обиды.  Он  меня  покормил,  значит,  я  ему  нужен.  А  зачем  еще  может  понадобиться  человеку  Еж?!  Они  же  нас  вроде  не  едят…»
Еж  подошел  к  Вовке,  ткнулся  носом  в  его  руку,  мол,  спасибо  за  еду  и  норку,  и  посмотрел  опять  внимательно  и  чуть-чуть  грустно.
«Да,  я  хотел  найти  друга.  И,  кажется,  нашел  –  только  немного  другого.  А  до  Одуванчика,  видно,  не  доведется  мне  добежать.  Я  слишком  маленький  и  слабый  для  того  мира,  в  который  он  улетел.  Я  сделал  всё,  что  мог.  Пусть  Одуванчику  будет  хорошо  там,  где  он  теперь  живет.  А  мы  с  этим  маленьким  человеком  попробуем  понять  друг  друга.  В  принципе,  это  ведь  тоже  возможно…»  -  так  рассуждал  Еж,  пока  сон  не  сморил  его.  
Вовка  улыбнулся,  прикрыл  норку  коробкой,  придвинул  стулья,  и  пошел  чистить  зубы  –  мамка  сегодня  должна  его  похвалить.  Ведь  завтра  ее  ждет  сюрприз.  И  как-то  она  на  него  отреагирует…  
«А  звать  мы  его  будем  Васёк.  Это  хорошее  имя  для  Ежа,  для  самого  лучшего  Ежа  на  свете»  -  уже  во  сне  рассуждал  Вовка.


4.  Торшер
Еж  не  сразу  привык  к  тому,  что  теперь  он  –  Васёк.  Зато  он  хорошо  понял  другое:  в  новой  норке  вполне  можно  жить,  еду  искать  не  надо,  а  маленький  человек  действительно  искал  его,  чтобы  подружиться.  
Последнее  особенно  занимало  Ежа.  Оказывается,  люди  тоже  бывают  одинокими,  несмотря  на  то,  что  кажутся  большими  и  страшными.  Еж  Васёк  поразмыслил,  и  пришел  к  выводу  –  конечно,  навсегда  оставаться  здесь  он  не  собирается,  но  некоторое  время  надо  уделить  новому  другу.  
Кроме  маленького  человека  в  жилище  появились  настоящие  люди.  В  первый  раз  они  как-то  недоброжелательно  посмотрели  на  Ежа,  и  вроде  бы  ругались  с  маленьким  человеком.  Но  потом  все  успокоились.  И  жизнь  пошла  своим  чередом.  
Вовка  старался,  чтобы  Васёк  чувствовал  себя  как  дома.  Приносил  ему  траву  в  норку,  наливал  молока  на  ночь.  Разговаривал  о  чем-то  (Еж  понемногу  начал  понимать  его  язык).  И  вообще  Вовка  и  Васёк  стали  неразлучны.  Они  даже  на  улицу  выходили  вместе  –  недалеко,  только  во  двор.  Но  Еж  видел,  что  ему  доверяют,  и  не  пытался  убежать.  Вовка,  прибегая  домой,  первым  делом  проверял:  всё  ли  хорошо  у  Васька.  
Так  прошла  зима.  Еж  не  стал  надолго  засыпать  -  ведь  вокруг  было  тепло  и  еды  хватало  на  каждый  день.  Но  по  весне,  когда  сеточка  льда  на  лужах  днем  совсем  таяла,  Васёк  затосковал.  Он  соскучился  по  Мостику,  по  Одуванчику,  по  своей  норке.  Он  был,  конечно,  благодарен  Вовке  за  гостеприимство.  Но  его  полянка  осталась  без  хозяина.  И  вдруг  Одуванчик  уже  вернулся?..  
Васёк  задумчиво  бродил  по  жилищу  людей,  выходил  во  двор,  и  всё  поглядывал  на  дорожку,  по  которой  можно  было  бы  вернуться  домой.
Вовка  заметил,  что  Васёк  загрустил,  стал  меньше  пить  молока,  и  вообще  как-то  изменился.  Он  думал,  что  это  сезонное.  Что  вот  начнется  лето,  и  всё  будет  по-прежнему.
А  Васёк  всё  надеялся  –  скоро  Вовка  поймет,  что  его  пора  отпускать.  Он  засиделся  в  гостях.  И  всему  свое  время….  Но  так  бы  они  и  бродили,  глядя  друг  на  друга,  если  бы  не  один  случай.  
Мамка  Вовки  однажды  принесла  торшер.  Изящный  такой,  на  тонкой  ножке,  с  желтым  абажуром.  Торшер  поставили  в  Вовкиной  комнате  –  около  кровати.  
И  все  как-то  не  придали  этому  особого  значения.  Ну,  торшер  –  что  тут  такого?  Замечателен  только  в  первый  день,  пока  новый…
Все,  кроме  Ежа.  Он  не  знал,  что  и  думать.  Огромный  Одуванчик  вырос  вдруг  возле  его  новой  норки.  Еж  даже  иголки  не  стал  выставлять  –  так  удивился.  Потом  несказанно  обрадовался.  Так  вот  где  пропадал  его  давний  друг!  Одуванчик  не  просто  летал,  он  всё  это  время  рос,  и  вырос  в  такое  чудо,  что  его  и  не  обойдешь  теперь  за  два  шага,  как  раньше.  Еж  сидел  у  Торшера  полдня.  Ждал.  Но  Торшер  ничего  не  говорил,  не  смеялся,  вообще  не  подавал  признаков  жизни.  Еж  звал  его,  уговаривал,  напоминал  о  прошлой  весне,  когда  они  познакомились.  Нет,  Торшер  оставался  безучастным.  И  Еж  пришел  в  отчаянье  –  неужели  его  друг  всё  забыл  или  потерял  дар  речи?!  
Такого  не  может  быть!  Надо  взобраться  повыше  –  может,  он  стал  слишком  высоким  для  Ежа,  и  не  слышит  ничего.
Еж  побегал  вокруг  Торшера,  выбрал  удобное  местечко  на  ножке,  и  попытался  вскарабкаться.  Закончилось  это  тем,  что  Торшер  упал,  и  абажур  разбился.  Еж  обнюхал  его  вдоль  и  поперек,  и  понял  –  это  совсем  не  Одуванчик,  это  вообще  не  живое  существо.  И  ничего,  что  эта  штука  упала  –  ей  ведь  не  может  быть  больно.  
К  сожалению,  а  вернее  –  к  счастью  Ежа,  родители  Вовки  подумали  иначе.  Вовке  был  вынесен  приговор:  немедленно  вернуть  Васька  туда,  где  ему  положено  быть,  и  больше  не  устраивать  эксперименты  с  лесными  жителями.
Вовка  был  ужасно  расстроен.  Но  деваться  некуда  –  и  после  долгих  приготовлений  и  разговоров  с  Васьком,  Вовка  отнес  его  к  Речке.  Вернее,  к  луже,  которая  осталась  от  Речки.  Да,  да!  Именно  к  той  самой  луже  –  у  Мостика,  или  к  Мостику  у  лужи.  Неважно.  Еж  не  мог  поверить  своим  глазам.  Его  вернули  домой!
Сам  Вовка  –  его  новый  друг  принес  его  почти  к  старой  норке.  Вот  и  говорите  после  этого,  что  чудес  на  свете  не  бывает…
Немного  жаль  было  расставаться  Ежу  с  Вовкой.  Совсем  тяжко  было  Вовке  оставлять  свою  мечту  у  Речки.  Но  оба  они  знали  –  так  будет  лучше  для  всех.  У  каждого  –  свой  дом  и  своя  норка.  И  можно  ходить  в  гости,  но  нельзя  заставить  друга  жить  в  чужом  для  него  мире.  Это  уже  совсем  не  дружба.
Поэтому  Еж  с  легким  сердцем  побежал  к  Мостику.  А  Вовка  –  вздохнув  и  улыбнувшись  сквозь  слезы,  помчался  играть  к  себе  во  двор.
И  как  рад  был  Мостик,  как  замечательно  зеленела  трава  на  полянке,  как  ярко  светило  солнце  в  этот  день!  А  у  Ежа  было  еще  какое-то  хорошее  предчувствие.  Как  будто  вот-вот  должно  было  случиться  что-то  совершенно  потрясающее…


5.  Возвращение
Есть  в  жизни  такие  моменты,  которые  удивительным  образом  связывают  прошлое,  настоящее  и  будущее.  Кто-то  называет  это  судьбой,  кто-то  –  совпадением.  Еж  не  был  философом.  Он  просто  верил  в  чудеса.  И  знал,  что  если  чего-то  очень  сильно  хотеть,  то  это  обязательно  сбудется.  
Через  пару  дней  после  того,  как  Вовка  принес  его  к  Речке,  Еж  увидел  Одуванчик.  Маленькое  солнышко  светилось  почти  на  том  же  месте,  с  которого  оно  улетело,  превратившись  в  белый  пух.  
Еж,  наученный  горьким  опытом,  не  сразу  бросился  к  Одуванчику.  По  своей  привычке,  Васёк  сел  и  стал  думать:  «Как  бы  проверить  –  тот  ли  это  Одуванчик,  или  опять  что-то  неживое  свалилось  на  его  голову?»  Пока  он  думал,  маленькое  солнышко  хихикнуло  раз,  другой,  и  наконец  залилось  звонким  смехом,  который  услышал  даже  Мостик,  и  издалека  приветственно  крякнул.
Васёк  зафыркал,  засуетился  и…  расплакался.  Впервые  в  жизни.  Не  собрался  в  комочек,  не  убежал,  не  стал  сопеть.  А  что  называется  разревелся.  
Одуванчик  затих,  наклонил  голову  почти  до  земли  –  так,  что  весь  его  солнечный  наряд  оказался  у  самого  носа  Ежа  –  чмокнул  друга  без  слов  и  всяких  там  объяснений…
Прошло  несколько  недель.  Одуванчик  опять  сбросил  желтый  наряд.  Еж  тоже  изменился.  Ведь  он  стал  совсем  взрослым.  Столько  всего  увидел  и  понял.  И  когда  Одуванчик  в  одно  ветреное  утро  улетел,  Васёк  не  запаниковал.  Теперь  он  знал,  что  Одуванчик  скоро  вернется.  Поэтому  разыскивать  его  необязательно.  Надо  заняться  норкой  –  утеплить  и  обустроить  ее  к  предстоящей  зиме.  Он  должен  сам,  без  молока  и  газет,  пережить  все  холода.  А  когда  Одуванчик  опять  станет,  как  маленькое  солнышко,  Васёк  спрячет  все  свои  иголки,  не  будет  сопеть  и  плакать,  а  скажет:  «Доброе  утро,  дорогой  Одуванчик!  Я  ждал  тебя…»