Дать равнодушно тьме и тоске —
лечь. Но нежнейшее до утра
к слуху прильнет, как подушка к щеке —
это гудение комара?

Кровососущих ли торжество,
тусклых ли звезд комариный рой,
легкий, как слезы по тем, кого
ночь погнала сквозь фонарный строй.

Только б не дернуться рыбой с крючка,
не распахнуть навеки очей.
Только бы не разглядеть смычка,
что ходит по струнам звездных лучей.

Завтра, сегодня, позавчера —
это гудение комара.

Пристально веруя в жало и зуд
(прочее сгинуло в давних кострах)
гусеницы мгновений ползут,
быстро, ворсисто, бесшумно, как страх.

Полно, еще не пришла пора.
Это — гудение комара.

Лей на ленивые веки клей.
Даже во сне до рассвета стой
в теплой грязи рукотворных полей,
глядя с опаской на лес густой.
Это не местность, это обряд,
где допивают припрятанный зной
тысячи негров, сомкнутых в ряд,
стоя ко всем городам спиной.
А за леском, свернувшись клубком,
катится с горки юный барсук.
Только б не знать, кто водит смычком, —
тоньше жилки жизни моей звук!