Вагон до северной Голгофы растрясло.
Мечтишки заткнуты в розеточный умляут.
А технологии и ритмы, как назло,
перемещаться в нужном темпе позволяют.

Старуха зависть истрепала стремена,
пока в зародышах глубин песчаной гущи
несправедливость прорастала из зерна
и из пустячной становилась вопиющей.

Пора залечь в бору под беличьим пушком,
где вровень с бором разъедает кости висмут.
Век не семнадцатый небось: идёшь пешком -
стихи молчат, мозги плывут, программы виснут.

Корыта битые несутся вдоль щитов,
минуя Екатеринбург и Паневежис...
О, если б розовой мечты хватало, чтоб
с подтёкших сальников стереть вторую свежесть!

Остаток ревности штурмует левый фланг
измятой в хлам реакционной лобной доли.
Где высох мох, там зацветёт иланг-иланг
сигаровидными цветками в солидоле.

До той большой трансгалактической стези,
что воспевалась при Советах, - ржать и гавкать!
Две с половиной шестерёнки на мази -
уже прогресс, но в "Сити-ЛАЗах" снова давка.

А в клан крылатых принимают без присяг:
спроси у мышек, что становятся орлами.
Да и ведро о двух вертящихся осях
ввиду картошки в основном служило б маме.

Купе просторно - прямо скука-разомлень...
Считай, что спрятался от грусти и тревоги.
Так вот какой ты, старый северный олень
над радиатором у двадцать первой "Волги"!