Посередине фойе, с беспечным видом,
На фоне лестницы, чьи гламурны амуры,
А музы пикантны, - от узких туфелек и до
Аграфа в тяжёлом пучке, - вся превосходство фигуры

Над превосходной лепниной, и далее – по восходящей…
Я бы тебя не узнал, - не окликни взглядом,
Не удержи этим жестом кисти парящей,
Не знаю чем… Мы оказались рядом.

Издалека, как из душевой, наплывали
Воны тепла; оркестр, что струя из лейки,
Партер поливал, настраиваясь розными трали-вали
«Травиаты», и хлопали кресла… Посмей-ка

Забыть эту оперу, не вспомнить до ноты
Всю свою ложь в бенуаре, всю невозможность
Объятий в – не помню – акте, когда: кто ты,
Кто я? – чтобы понять, мы осторожно

Переливались друг в друга, вплетая
Такт и затакт, диез утопив в бемоли…
Лепнина с тех пор потускнела, но всё ж золотая,
И новые примы недурно играют роли.

Сколько же может напомнить какая-то, впрочем –
Хорошая, опера меломану и проходимцу
Судьбы, оказавшейся в чём-то короче
Арии и расстоянья от глаз до ключицы.