Ставил их лет на тридцать-двадцать
то ль Сергеевич, то ль Ильич.
Стал тягучим, кленово-красным
мелковатый кривой кирпич.

На балконах – в метровых храмах –
связки досок, остатки рам.
Журавлями кусты герани
опустились на этот хлам.

Бровки смазаны белой пастой.
И в ночи, свежим ветром дюж,
барабанит капризный август
по земле кулаками груш.

Дом щербатоэтажный, шамкий.
Может, скажет какой-то дед:
«Эх, построили здесь времянку.
А двору-то, поди, сто лет...».